Тертуллиан основные педагогические труды. Философия средних веков

Философия средних веков охватывает IV – XV века. Она возникла на развалинах Римской империи и развивалась скорее как часть христианской теологии, чем как независимая область знания. Христианство, как известно, зародилось в I веке на восточной окраине Римской империи в Палестине как религия обездоленных людей как раз в те времена, когда Рим достиг наивысшего могущества. Могущество это покоилось на жестокой эксплуатация рабов и покорённых народов. Первые христиане жестоко преследовались Римом. Разложение римского населения, не желающего работать и требующего "хлеба и зрелищ" продолжалось. Массы обездоленных не видели путей избавления от страданий, а христианские мессианические (от древнееврейского "мессия" - спаситель) учения обещали это чудесное спасение. Тем временем Рим слабел, возникла необходимость укреплять централизованную власть, вера же в единого Бога в противовес языческому многобожию различных племён позволяла объединять народы, укреплять государство, расширять торговлю. Рим прекратил преследования христиан, а в IV веке император Константин признал христианство государственной религией и выступил её покровителем. Христианская же Церковь обещала властям послушание, праведникам самое желанное - спасение души и вечную райскую жизнь в Царствии Небесном, а грешникам - вечные мучения в аду. Все были довольны, правда Рим христианство всё равно не спасло.

Науки же тогда были ещё в зачаточном состоянии, философия была поставлена на службу религии, и ровно настолько стала её служанкой, насколько перестала быть философией . Философия Античности была забыта на века. Мыслители тех времён порой высказывали смелые мысли, но за это жестоко преследовались церковью.

Обычно средневековую философию делят на патристику и схоластику.

1. Патристика - учение Святых отцов II – VIII вв., которые «заложили краеугольные камни в здание Церкви». Термин «патристика» происходит от слова «патре» - отец. Здесь трудно увидеть зёрна философии, патристика сводится к толкованию Библии отцами церкви. Дело в том, что через 60 лет после казни Христа было принято решение записать как можно больше устных рассказов об этом событии. Собрали много, их содержание долгие годы подбиралось и редактировалось, неугодное отбрасывалось.

Ранний этап патристики называют апологетикой . Среди апологетов, то есть защитников христианства интересен Тит Флавий (ок.150 – 215) который выдвинул тезис о гармонии веры и разума, по сути, отождествляя философию со всеми доступными знаниями о предметах, о природе и об отношении к Богу и миру. Философию он назвал «бесценным сокровищем», служанкой теологии, но госпожой других наук.

Тертуллиан Квинт Септимий Флоренс (ок. 160 – 220) – выдающийся представитель патристики и один из основателей христианства, в отличие от Флавия был ярым врагом всякой философии, и прежде всего античной. Общество он делил на два лагеря: лагерь Дьявола – язычники, и лагерь Бога – христиане. Утверждал, что в новых знаниях мы не нуждаемся: «Мы не имеем нужды в исследовании после Евангелия, ибо, что там написано, то не может не быть». Он противопоставил Афины и Иеррусалим. «Что общего у Афин и Иерусалима? У Академии и Церкви?» - вопрошал он. И отвечал: - Ничего! Поэтому на смену разуму Афин должна прийти христианская вера Иерусалима «через Откровение, то есть обнаружение Бога посредством деятельности своего сердца как органа религиозного переживания и «ликования в трепете» (!). Тертуллиан проповедовал мученичество во имя веры, вполне справедливо критиковал клир за стяжательство и блуд. Впрочем, за блуд он и сам каялся. Он был космополитом и государством признавал только весь мир. Разработал учение о Святой Троице и первую формулировку Символа Веры, тем самым заложив фундамент христианской теологии.

Будучи по тем временам образованным и одновременно фанатично верующим, (иным в те времена быть было невозможно) он понял, что нельзя спасти веру, не защитив её от разума: «Вера есть свёртывание разума в душе», «Вера и разум две вещи несовместные».

Вывод - если Вы пользуетесь ВЕРОЙ, то РАЗУМ для осознания окружающей действительности вовсе НЕ ТРЕБУЕТСЯ. Вам даётся готовая картина мира и правила поведения, остаётся только ей послушно пользоваться! Вера дана от Бога, а философия от Дьявола. Содержание веры не нуждается в рациональной аргументации, поскольку «вера выше разума».

Ему приписывают выражение «Верую – ибо абсурдно». Именно таких слов у него не нашли. Тертуллиан не выступал против практического рассудка, истины которого исходят из «недр человеческой души». У него есть несколько иное выражение: «Достойно веры, ибо нелепо». Он писал: «Распят сын Божий – не стыдно, ибо полагалось бы стыдиться. Умер сын Божий – это вполне достоверно, ибо нелепо. Погребенный он воскрес – это несомненно, ибо невозможно».

Почему же такие откровенно отвергающие рационализм и разум позиции изучает история философии? Потому что мы хотим понять становление и эволюцию и философии, и религии, и науки.

Харнак (стр. 223 и ел). так определяет сущность проповеди Маркиона и его «евангелие»: Писание надо понимать буквально; всякий аллегоризм исключается и Евангелие независимо; никакие внешние авторитеты ему не нужны для подтверждения, равно как и никакое философское обоснование; исключается всякий эстетизм, синкретизм, энтузиазм, мистицизм и пневматика. есть книга низшего, иудейского бога. «Никакой теодицеи, никакой богословской космологии! Ничего кроме любви!» (стр. 228). Харнак любит сравнивать Маркиона в некотором смысле с Толстым.

В отличие от Ермогена, дуализм Маркиона носит характер не хилозостический, а спиритуалистический. Зло имеет свое происхождение не в материи, совечной Богу, а в ином источнике, духовном, т.е. в некоем ином Божестве. Маркион противопоставляет два Завета – Ветхий и Новый. Бог первого – Бог зла; Бог Евангелия добр. В ветхозаветном откровении Маркион находит тексты в подтверждение своих предположений. В словах Исайи (45:7) «я произвожу бедствия» этот лжеучитель видел в Боге Ветхого Завета источник зла. Тертуллиан (II Марк. 14–15) приглашает его различать между двумя видами зла: злом, составляющим преступление, и злом, являющимся наказанием за преступление. Зло-преступление имеет своим источником диавола, тогда как Бог есть причина наказания. Первое есть плод нечестия; второе же – действие правосудия Божия. Маркион, таким образом, не отличал зла метафизического от тех бедствий и страданий, которые Бог попускает по промыслительному Своему хотению. Это суть проявления правосудия Бога. Если осуждать Бога за допущение Им таких «зол», то следовало бы, говорит Тертуллиан, оправдывать самые преступления и неправду, за которые Бог посылает эти наказания.

Если же Маркион допускает, наряду с Богом, благим виновником добра, существование и иного Бога, Бога зла, т.е. не материалистическую, а спиритуалистическую основу зла, то почему бы не допустить не только двух, но и трех, четырех, тридцати и более богов, как это делали Валентин и иные гностики. Во всяком случае допущение существования, наряду с Богом, какого-то иного духовного абсолютного начала тем самым ограничивает абсолютность первого Бога, или, лишая Его абсолютности, тем самым признает его не богом. Тертуллиан , таким образом, и в данном случае считает себя призванным защищать принцип самобытности Божией.

В своем произведении Против Валентиниан Тертуллиан обрушивается на баснословные измышления гностиков об зонах, перечисляя всевозможные имена вымышленных гностиками божеств, равно как и имена разных начальников и основоположников гностических школ.

De praescriptione haereticorum

Среди полемических трактатов против еретиков особое место в литературном наследстве Тертуллиана занимает трактат De praescriptione haereiicorum . Его переводят по-русски или О давности против еретиков (проф. и. В. Попов) или Прещения против еретиков (Карнеев). В сущности, ни тот, ни другой перевод не объясняют сути дела. Тертуллиан – юрист; это выражение им заимствовано из римского процессуального права. Praescriptio – это такое доказательство или такой довод против истца, при предъявлении которого судья может прекратить дальнейшее судопроизводство. Иными словами, «проскрипция» против еретиков – это такой аргумент против них, при наличии которого дальнейший с ними спор бесполезен, беспредметен. Этот трактат потому интересен в истории христианской письменности, что он вводит в экклесиологию известный критерий понятия Церкви. Единство Церкви Тертуллианом доказывается единством предания, и это и есть его прескрипция против еретиков, лишенных этого единого предания.

Единство веры и учения – вот то, что нужно Тертуллиану для обоснования истинности Церкви. Христос послал на проповедь Своих апостолов; они основали отдельные Церкви. Истинность известного вероучения доказуется его согласием с апостольскими церквами. Вероучение противное апостольскому преданию является ложным.

Единство сущности при различии Ипостасей Тертуллиан объясняет и на основании слов Спасителя в :"Аз и Отец едино есма.» Глагол «есма» указывает, что тут не об одном говорится а о множественном. В то же время «едино» указывает на единосущие этих не единых лиц. Апологет настаивает: «едино» в среднем роде, а не «один» в мужском. Здесь говорится о «единстве, подобии, союзе, любви Отца, оживляющего Сына, и о покорности Сына, повинующегося воле Отца» (22).

Неотчетливость тринитарной терминологии явствует также и из нижеследующего отрывка. Говоря о схождении Духа на Деву Марию, апологет пишет: «упоминая здесь о Святом Духе, хотя Святой Дух и есть Бог, но не именуя Его прямо Богом, Ангел хотел дать разуметь о части целого, имевшего снизойти под именем Сына. Тут Дух Святый никто иной, как Слово (!). Как в изречении Иоанна Слово плоть быст, под именем Слова разумеем мы Духа (!), так и здесь под именем Дух мы понимаем Слово. Дух действительно есть сущность Слова, а Слово действие Духа, и оба они составляют одно... Дух Божий есть Бог и Слово Божие есть Бог; Они, хотя и происходят от Бога, но не составляют Того, от Кого происходят. Хотя по сущности они и Боги, но не Бог Отец, а только Боги, потому что происходят от Своей сущности, поскольку составляют сущность и часть целого» (26).

«Рождено Слово, рожден Дух, вместе со Словом, по воле Отца, следовательно воплотилось Слово.»

В заключение надо сказать, что Тертуллиан исповедует божественность всех Трех Лиц, их, так сказать, единосущность. Но терминология его доставляет немало затруднений для правильного понимания ипостасных взаимоотношений. Все это почивает на стоическом монизме и натурализме и явно приводит к субординационизму.

Исхождение из Сына

Основные особенности этого «нового пророчества» могут быть сведены к следующему: 1. напряженное ожидание близкой парусин Христа; 2. ригористический аскетизм; 3. экстатическая настроенность его адептов, выражающаяся главным образом в пророческих выступлениях под непосредственным якобы влиянием и вдохновением Параклита. Следует вспомнить, что Милтиад в свое время писал апологетический трактат о том, что «пророки не должны говорить в исступлении.» Эсхатологические настроения монтанизма выражались в ожидании скорого явления Небесного Иерусалима. Но эти настроения не помешали, однако, новой секте заняться и своим земным устроением. Как остроумно замечает Дюшен, «Иерусалим Небесный на земле не явился; поэтому принялись за устроение Иерусалима земного» (I 275). Монтан увлек за собой экстатически настроенных людей. Нашлись пламенные последовательницы Максимилла и Прискилла; некий Феодот занялся хозяйственными делами секты; начали писаться энциклики от имени нового пророка.

На западе монтанизм не дал ярких представителей, кроме самого Тертуллиана . Это самый блестящий писатель нового учения. Поворотным пунктом в жизни Тертуллиана должен быть признан трактат О покрывале девственниц , написанный около 206 г. В нем Тертуллиан уже высказывает свои антицерковные воззрения.

Монтанизм в своем искании харизматических экстазов готов был обвинять Церковь в измене апостольской линии. Церковь якобы сошла с того пути, на котором она жила в апостольский век. В Церкви иссякли те силы, которые действовали когда-то. Угас огонь, зажигавший первохристианских «пророков.» Иссякло само пророчество. Неоднократно и после, вплоть до наших дней, слышится этот упрек в недостатке профетизма и в слишком якобы сильном формализме церковной иерархии. Как и во времена Иоакима дель-Фиорэ в средневековой Италии, как и в начале нашего века, так и тогда напряженно ожидали нового Откровения. Бог-Отец глаголал в Ветхом Завете, Бог-Сын дал нам Свое Евангелие. Но в нем не содержится вся полнота божественной Истины. Ее надо ожидать в грядущем откровении Св. Духа, в Третьем Завете. Это Откровение Параклита и даст монтанизм. Тертуллиан прямо пишет: «...первобытному человечеству было свойственно бояться Бога; в Законе и Пророках Ветхого Завета пришло детство; Евангелие принесло собою знаки молодости, отрочества церковного. Ныне же Параклит знаменует Собой зрелость Церкви. Ныне Он наследовал Христу, и человечество не будет уже больше знать иного учителя.»

Так отразился монтанизм на отношении Тертуллиана к Церкви, к Откровению, к преданию. На этом одном влияние «нового пророчества» не остановилось. Оно сказывается и на других сторонах его учения, в частности, на его нравственно-аскетической проповеди.

Эта проповедь становится теперь резко ригористической. Тертуллиан больше обличает, чем утешает и учит. С непримиримостью говорит он о разных сторонах человеческой жизни, желчно укоряет, подозревает и осуждает. Резко и подозрительно относится он к миру и к твари. Слышатся некоторые дуалистические нотки, роднящие его с манихейством. Свойственного всем церковным писателям радостного космизма мы у него уже не находим. «Мир – творение Божие, но мирские вещи – творение диавола.» «Брак есть терпимое любодеяние», «Брак и любодеяние составляют один союз, одно плотское сочетание, пожелание коего Господом названо любодеянием.» Он начинает уже подозрительно относиться к элементарным потребностям тела человеческого, в частности, быть чистым. «Чистота души нашей гораздо приятнее Богу, нежели опрятность тела.» Это несколько странное сопоставление, или, точнее, противопоставление, воспринимается очень легко упрощенной аскетикой и находит отклик у многих, уповающих спасти свою душу нечистоплотностью тела.

Осуждая сначала только второй брак, а потом отрицая самый брак вообще, Тертуллиан неодобрительно относится к деторождению, высказывая неприязнь к детям, к их воспитанию и проч. Но особливо резко нападает он на зрелища. Этому посвящен один из самых ярких в литературном отношении трактатов апологета. Нельзя не признать, что театр, Колизей, бои гладиаторов и прочие языческие зрелища носили в себе очень много грубого, чувственного и даже безнравственного. Часто театр заканчивался развратом. Эта чувственность и аморальность тогдашнего театра и давала повод писателям христианства так резко нападать на сценические представления. Иного театра, иных зрелищ они не видели и не могли себе даже представить. Тертуллиан не одинок. Не менее непримирим к тогдашнему театру и Златоуст. Но из этого еще не следует делать вывода, что христианская этика как таковая безусловно отрицательно относится ко всякому театру. Тертуллиановско-златоустовский подход вполне объясним исторической конъюнктурой того времени. Но важно впрочем не это, а то, с каким исключительным озлоблением говорит против театра Тертуллиан. Он не только обличает аморальную сторону языческих театральных представлений и вполне справедливо предостерегает своих слушателей от опасности увлечения этими зрелищами. Тертуллиан заканчивает свой трактат исключительным по силе заключением, касающимся уже не языческих зрелищ, а того последнего Зрелища, т.е. Страшного Суда, когда будут собраны все народы и все поколения и когда Господь начнет судить всех. Он, не колеблясь, говорит о той радости, которую будут испытывать праведники и ангелы при виде мучений, которые постигнут актеров скоморохов, шутов и гаеров, языческих жрецов и иудейских книжников, осудивших Христа, философов, писателей и поэтов древности. Нельзя не признать, что это одно из самых сильных мест из произведений Тертуллиана , но также нельзя не удивляться совершенно нехристианскому переживанию мучений и страданий грешников, адских наказаний язычников и иудеев.

классик христианской патристики. Родился в Карфагене в языческой семье (сын центуриона), получил юридическое и риторическое образование в Риме, выступал как судебный оратор. Около 195 принимает христианство, в частности - входит в строго аскетическую секту монтанитов, проповедовавших мученичество во имя веры. В 207 выступает с резкой критикой сложившейся церковной практики, в первую очередь - в связи с недостаточно последовательным соблюдением принципов аскетизма в христианских общинах, и с критикой оформляющейся иерархии клира. (Существуют также неподтвержденные сведения о том, что Т. выступал пресвитером, т.е. старшиной христианской общины, и о создании им особой общины его последователей - тертуллианистов.) Перу Т. принадлежит множество трудов по апологетике и догматике, а также по вопросам моральной теологии и экклесиологии. Выдающийся стилист, отличающийся полемической и саркастической заостренностью формулировок, неожиданными поворотами мысли, парадоксальностью метафор и лаконизмом языка, Т. является одним из самых ярких раннехристианских апологетов, обосновывавших преимущества христианской веры в сравнении с политеистическими верованиями Римской империи и высокие нравственные принципы христианства. В отличие от основного направления аргументации, используемого большинством апологетов и ориентированного на доказательство непротиворечивости христианства и философской традиции античной мудрости (Юстин, Афинагор), Т. является основоположником той традиции, которая провозгласила принцип несовместимости христианской веры с языческой мудростью. И хотя эти идеи были высказаны до Т. (противопоставление Татианом мудрости эллинов христианству как "мудрости варваров"), тем не менее, именно Т. впервые зафиксирована парадоксальность связи веры и мудрости как таковых, причем речь идет не только о спекулятивной констатации того обстоятельства, что содержание веры по своему когнитивному статусу не нуждается в рационально-теоретической аргументации, - Т. схватывает то противоречие, которое красной нитью пройдет сквозь всю историю христианской (как и любой) теологии: именно Т. (как в философской, так и в теологической традиции) принадлежит первенство в усмотрении невозможности постижения концептуализирующим (в том числе, и богословским) разумом истины, открывающейся в непосредственном акте веры - откровении. В этом находит свое выражение глубинная внутренняя противоречивость между основополагающим для такого типа вероучения, как теизм, признанием "живого Бога" и оформляющейся в рамках теизма теологии как концептуальном учении о нем. Сама установка на богопознание как рационально-теоретическую, а, значит, субъект-объектную процедуру кощунственна в теистическом контексте сакрального диалога с Богом. Созерцание Бога, данное в акте откровения, есть результат его воли и не достигается в одностороннем порядке ни когнитивным усилием, ни напряжением веры. Более того, созерцание Бога в принципе не может быть понято как когнитивный процесс, ибо неизбежно предполагает встречу с его взыскующим и милосердным взором. Весь этот комплекс идей, который позднее, в Средневековье, задаст оппозицию таких способов богопознания, как мистика и схоластика, и конституирует проблематику христианской теологии на всем протяжении ее эволюции - вплоть до аджорнаменто, хотя и не выражен эксплицитно, но адекватно осмыслен Т. ("Что общего у Афин и Иерусалима? у Академии и церкви?") и точно схвачен в известном тезисе credidile est quie ineptum ("верую, ибо абсурдно"). Рациональные структуры ни теоретического, ни аксиологического порядка абсолютно не валидны в делах веры: "Распят сын Божий - не стыдно, ибо постыдно. И умер сын Божий - это вполне достоверно, ибо нелепо. Погребенный, он воскрес - это верно, ибо невозможно". Т. понимает христианина как "пребывающего всегда в присутствии Бога", и потому, ориентируясь не на теорию, а на мистический опыт, полагает необходимым доверять чувству, собственным душевным движениям, которые "чем истиннее, тем проще; чем проще, тем обыденнее; чем обыденнее, тем всеобщней; чем всеобщней, тем естественней; чем естественней, тем божественней". Мистический опыт актуализирует глубинные проявления человеческой души, позволяя им реализовать себя сквозь все напластования внешней рациональности (в зрелой мистической традиции это фиксируется термином "глоссолалия" - от греч. glosse - непонятное слово и lalein - говорить, обозначающим автоматическую речь зкстатирующего мистика с включением слов, не существующих ни в одном известном языке, несвязных или противоречивых словесных конструкций: "иноязыки" или "ангельские языки"). В этой связи Т. обращает серьезное внимание на спонтанные душевные проявления: непроизвольные восклицания, неконтролируемые вскрики, нерефлексируемые речевые формулы - все то, что полторы тысячи лет спустя Фрейд обозначит как бессознательные оговорки (см. изучение Юнгом текстов Т.). Вместе с тем Т. никак не может быть отнесен к мыслителям предапофатического типа: предвосхищая кантовскую оппозицию разума и рассудка, Т., отказывая абстрактному теоретизирующему разуму в способности постижения истины, тем не менее, вполне уверенно апеллирует к практическому "естественному" рассудку, моделируя учение о Боге, предвосхищающее катафатическую теологию. Идеи Т. оказали не просто значительное, но конституирующее влияние на христианскую теологию. Прежде всего, это касается проблемы интерпретации центрального для христианства тринитарного догмата. Именно Т. введено понятие Божьих ипостасей и сам термин "Троица", ему же принадлежит формулировка принципа триединства Бога ("мы поклоняемся единому Богу"). Фундаментальная для христианской теологии концепция Троицы оформляется во многом именно усилиями Т. (при безусловном наличии содержательных предпосылок как в Священном Писании, так и E мифологической традиции). Эмпирическая ориентация Т., проявившаяся в трактовке богопознания с приоритетным вниманием к мистическому опыту, в сфере позитивной теологии оборачивается своего рода предтечей реализма - установкой, ставшей доминантой христианского сознания в средневековой схоластике: согласно Т., все сущности наделены особым телом (corpus) как формой существования, в том числе и душа как "тело особого рода"; в качестве тела душа не вносится в человека извне, но зарождается из спермы (см. стоическую концепцию "сперматического логоса", с одной стороны, и нераспространяемость тертуллиановской критики античной философии на стоицизм, признание близости к идеям Сенеки, о котором Т. говорит "saepe nostes" или "часто наш", с другой). Бог также мыслится Т. в этом плане как "тело, которое, впрочем, есть дух" - в критериальной матрице не 20 ст., а 2 в. эта формулировка может быть оценена как основополагающая в раннехристианском контексте становящегося транитарного догмата и оформления базовой для теизма идеи трансцендентности Бога миру. Т. принадлежит одно из самых ранних и первое системное изложение христианского Символа Веры, чем фактически заложены основы катехитики как теологической дисциплины: "Вот правило, или символ, нашей веры. Мы веруем, что существует единый Бог, творец мира, извлекший его из ничего словом своим, рожденным прежде всех веков. Мы веруем, что слово сие есть сын Божий, многократно являвшийся патриархом под именем Бога, одушевлявший пророков, спустившийся по наитию Бога Духа Святого в утробу девы Марии, воплотившийся и рожденный ею; что слово это - Господь наш Иисус Христос, проповедовавший новый закон и новое обетование царствия небесного. Мы веруем, что Иисус Христос совершил много чудес, был распят, на третий день по своей смерти воскрес и вознесся на небо, где сел одесную Отца своего. Что он вместо себя послал Духа Святого, чтобы просвещать свою церковь и руководить ею". Помимо указанных фундаментальных основоположений христианской теологии, многие более частные ее классические элементы также генетически восходят к работам Т. Так, ему принадлежит перечень семи смертных грехов (трактат "О стыдливости"); им заложен в христианской эсхатологии вектор, впоследствии приведший к становлению милленаризма и хилиазма, им же даны импульсы, инспирировавшие впоследствие оформление в христианской традиции позиций как позитивного, так и негативного эмоционального восприятия сюжета Страшного суда ("наши желания устремлены к окончанию века сего, к концу мира и пришествию великого дня Господня, дня гнева и отмщения", с одной стороны, и "мы собираемся, чтобы молиться Богу всенародно... о мире, о благосостоянии всего мира, об отдалении конечного часа", с другой); Т. же принадлежит ставшая ортодоксальной трактовка и критика многих раннехристианских ересей. Понимание христиан как "одиночных частных лиц", признающих над собой лишь "божественную Божью власть" обусловливает не только оппозицию Т. по отношению к светской власти ("для нас нет дел более чужих, чем дела государственные" и "для всех только одно государство - мир" как идейная основа космополитизма и индивидуализма), но и его оппозицию по отношению к официальной церкви, что выразилось в его резкой критике клира и спровоцировало сдержанное отношение к нему со стороны во многом им же заложенной ортодоксии. Это послужило причиной того, что колоссальное влияние Т. на оформление христианской теологии не отмечено ею эксплицитно.

Отличное определение

Неполное определение ↓

Оппозиция Тертуллиана современной ему цивилизации более глубока, чем у Татиана или Теофила. Он не только осуждает ее философские школы и ее нравственные ценности, но и близок к тому взгляду, что цивилизация вообще испортила и извратила человека, подавила его естественные положительные наклонности, надстроив над ними целый мир искусственных и неистинных ценностей. Среди них - слишком изощренная философия, слишком изнеженное искусство, до крайности развращенная мораль и слишком аморальная религия. Выход из этого положения Тертуллиан видит в киническом опрощении и возвращении к естественному состоянию. Однако, по его мнению, достичь этого состояния простоты и естественности можно только через христианскую веру, самопознание и аскетизм.

Христианская вера, согласно Тертуллиану, отвечает требованию простоты, так как содержит в себе истину в уже готовом виде и потому не нуждается в доказательстве или проверке.

Для ее принятия достаточно одного понимания, она, "научая, убеждает, а не, убеждая, научает" (docendo persuadet, non suadendo docet) (Adv. Val. 1). Задача всякого исследования, всякого познавательного поиска - найти нечто достоверное, во что можно было бы твердо верить (De pr. 10). Несчастьем язычников было то, что они всегда искали и никогда не находили. Они только стучались в двери истины, но не открыли их. Поэтому они не имели ничего твердого, а если в процессе исследования и нападали на истинный путь, то это бывало редко, случайно и ненадолго. Изыскание есть или отсутствие веры, или же ее утрата. Тот, кто уже нашел то, во что верит, не нуждается в дальнейшем исследовании. Из этих рассуждений следовали знаменитые обскурантистские формулы Тертуллиана: "Мы не нуждаемся в любознательности после Христа, не имеем нужды в исследовании после Евангелия"; "В отношении правила веры не знать ничего - это значит знать все" (De pr. 7; 14). Устанавливаемая здесь концепция чистой веры дает возможность понять и многие другие, на первый взгляд парадоксальные, утверждения Тертуллиана. Для сторонника концепции чистой веры, каким был этот апологет, полностью исключалась какая бы то ни было интервенция философии в собственную сферу религии, но не исключалось применение философских средств для оправдания религии.

По Тертуллиану, философия должна была навсегда расстаться со своей исследовательской и конструктивной функцией и сохранить за собой только функцию объяснительную. Фактически Тертуллиан отвергал возможность аллегорической экзегезы. Споры о скрытом смысле библейских пассажей он считал бесполезным мудрствованием, "расстраивающим желудок" (De pr. 15) и ведущим чаще всего к ереси. Он предпочитал буквальное толкование, даже если оно противоречило самым элементарным требованиям логики. Если что-то превышает способности нашего понимания - это не означает, что оно само по себе абсурдно. Скорее, наоборот, любое утверждение откровения, кажущееся нам абсурдным, скрывает в себе глубочайшую тайну, заслуживающую тем большей веры, чем менее она тривиальна. Другими словами, откровение несоизмеримо с человеческими представлениями, и, чем более что-либо кажется в нем человеку непостижимым и невозможным, тем больше оснований верить в его божественное происхождение и трансцендентную истинность. Такова подоплека той курьезной сентенции, которая обычно ассоциируется с именем Тертуллиана: "Сын божий распят; мы не стыдимся, хотя это постыдно. И умер сын божий; это вполне достоверно, ибо ни с чем не сообразно. И после погребения воскрес; это несомненно, ибо невозможно" (De car. 5). Исходя из подобных утверждений Тертуллиана, средние века приписали ему также максиму: "Credo quia absurdum est" (Верую, ибо абсурдно) - максиму, которая вдохновляла теологов, выступавших в защиту концепции чистой веры, против интеллектуалистических претензий так называемой рациональной теологии. Если эта максима и не была заявлена самим Тертуллианом, она все же вполне соответствовала его действительному кредо, и не только теологическому, но и общемировоззренческому. Согласно Тертуллиану, и следует верить тому, что противоразумно с точки зрения античной мудрости, а может быть, только этому и следует верить (credo quia ineptum).

В сочинении "О свидетельствах души" Тертуллиан утверждает, что природная, не приобщенная к культуре душа человека есть христианка. Ей прирождены основные христианские истины, так как она есть творение и образ Бога. Так что путь к христианской вере проходит не только через откровение, но и через самопознание и свидетельства души: "Эти свидетельства души тем более заслуживают доверия, что они, как правило, просты. Простота делает их общенародными, а, чем более они народны, тем более всеобщи; всеобщность доказывает их естественность, а значит, в определенном смысле божественность" (De test. 5).

Все, что изобрели философы и поэты, ниже свидетельств "естественной христианской души", поскольку душа "старше слова" и поскольку "человек предшествует философу и поэту" . Чем более душа естественна, чем ближе она к природе, тем более она расположена к принятию христианской веры, ибо "природа есть учитель, душа - ученица. Бог же есть учитель самого учителя" (Ibid. 5). Именно поэтому, считает Тертуллиан, Христос избрал для своей проповеди не софистов и философов, а простых рыбаков. По той же причине "те, кто неумудрен и прост, больше годны для обращения, чем те, кто побывал в школах и библиотеках" (Ibid. 1). Девственная, неискушенная душа помимо того, что она в самой себе содержит зачатки христианских установок, имеет для Тертуллиана еще и то достоинство, что, будучи наивной, она легко принимает веру без доказательств и тем самым наилучшим образом удовлетворяет его концепции чистой веры. Всякий отход от чистой веры в сторону ее философизации неизбежно приводил, по его мнению, к ереси, к извращению христианского учения. Поэтому он видел, и не без оснований, главного врага христианства в свободном философствовании и посвятил столько энергии критике гностицизма.

Его критика направляется не столько против античной философии самой по себе, сколько против использования ее врагами церкви - гностиками, которые, на его взгляд, были худшими эпигонами античной мудрости, превратившими ее в "мудрствование". Он фактически не касается вопроса об истинности или ложности учений античных философов, его больше интересует их историческая роль, которая негативна, ибо философы стали "патриархами еретиков" (De an. 3).

Таким образом, в своей критике античной философии и даже гностицизма Тертуллиан ставил основной задачей не опровержение этих учений, а отмежевание от них. Но чтобы отмежеваться, необходимо было прояснить собственные, или, как это казалось апологету, подлинно христианские, мировоззренческие позиции. И Тертуллиан действительно старался по мере своих возможностей это сделать. В процессе такого прояснения он вынужден был воспользоваться отвергнутой им философией, а впоследствии, по иронии судьбы, даже вступить на путь осужденного им раскола. Остановимся коротко на основных мировоззренческих идеях Тертуллиана.

Тертуллиан в учении о знании и истине всегда оставался верен своему основному принципу: истинное знание имеет своим источником или веру, или природу. Под верой он всегда понимал "чистую веру", без примеси рационализма, под природой - эмпирически понятый материальный мир и человеческую природу как часть его. Все сказанное о мире должно распространяться и на человека. При этом принцип веры оказывался у Тертуллиана выше принципа природы, так как он последовательно придерживался христианской идеи творения мира Богом.

Космология почти не интересовала Тертуллиана; скорее всего он представлял себе строение мира в соответствии с мнениями популярной философии, а его происхождение - в соответствии с Библией. Конечно, Тертуллианов мир всецело телесен и сотворен из ничего. Значительно больше внимания он уделяет вопросам антропологии и психологии и в этом приближается к своему африканскому соотечественнику Августину, который высоко оценивал Тертуллиана, но не одобрял его "материализма". Человек, согласно Тертуллиану, есть единство души и тела. Тело приводится душой в движение; душа выражает себя через телесные проявления. Вместе с тем в соответствии с общей концепцией Тертуллиана сама душа телесна. Иначе было бы невозможно объяснить психофизическое взаимодействие. Подобное может восприниматься только подобным. Душа может чувствовать состояние внешнего тела и воздействовать на него (управлять им) только потому, что она сама есть тончайшее тело, как бы разлитое по всему человеческому организму и придающее ему форму. Ослабление этой формообразующей функции души приводит к деформации физического тела человека. Телесность души доказывается, по Тертуллиану, также тем, что дети наследуют не только физические признаки своих родителей, но и душевные. Кроме того,- и это для Тертуллиана, по-видимому, главное - телесность души подтверждается Библией: "Душа Лазаря не наслаждалась бы прохладой, а душа богача не страдала бы от жажды в пламени, если бы они были бестелесны" (De an. 6).

Считая душу телесной, Тертуллиан вместе с тем настаивал на ее бессмертии, которое он оправдывал неразложимой простотой души. Однако как мыслителя христианского его больше интересовал не вопрос о бессмертии души, а вопрос о бессмертии человеческого существа в целом. Он говорил, что язычники не имели представления о подлинной загробной жизни;. С их идеей бессмертия одной души они наделяли бессмертием не человека, а только тень от человека. Поэтому Тертуллиан постоянно обращается к теологеме воскресения, посвятив ей даже специальный трактат ("De ressurectione carnis").

Этико-социологическая концепция Тертуллиана - одна из наиболее влиятельных частей его наследия. Многое из того, что мы встретим потом в этике и "теологии истории" Августина, было уже намечено Тертуллианом. Это относится прежде всего к Августинову учению о "двух градах", которое, хотя и в более остром эсхатологическом оформлении, было развито в Тертуллиановых работах. Учение Тертуллиана, о котором идет речь, соединяло в себе ряд идей, которые были усвоены палеохристианством и нашли наиболее четкое выражение в Посланиях Павла. Таковы идеи предызбранности христиан и предопределенности исторической миссии церкви, а также идея идеологической непримиримости мира христианского и мира языческого при допустимости определенного экономико-политического конформизма. К ним добавлялись эсхатологические идеи, близкие Апокалипсису, среди которых главную роль играло представление о наступающем конце мира и ожидаемом Страшном суде. Сумма этих идей была тем мерилом, которым Тертуллиан измерял историю, современную ему и будущую эпоху.

Тертуллиан разделял все современное ему общество на два противостоящих друг другу лагеря: "лагерь дьявола" (castra diaboli) и "лагерь Бога" (castra Dei). Первый он называл также saeculum (латинская калька греческого термина "зон", обозначавшего в павлинистско-гностическом языке мир, свет, век), второй - ecclesia, т. е. церковь, собор, община. Оба лагеря - светско-языческое общество и общество церковное - имеют свою собственную систему ценностей, свою особую историю и особое предназначение. Saeculum почитает исключительно земные, преходящие и иллюзорные ценности, и его судьба всецело связана с судьбой этого мира. Он управляется демоническими силами, которые, искусно манипулируя плотскими привязанностями людей, ведут этот мир к погибели. Напротив, общество христианское имеет своими ценностями непреходящие и истинно духовные ценности будущего небесного мира и управляется самим Богом. Соответственно последнее предназначение этого общества - вечное блаженство. Все надежды секулярного человека связаны с обладанием этим миром, христианин же - странник в этом мире, и все его надежды устремлены в потустороннее будущее. Судьба обоих обществ давно уже предрешена божественным провидением. Даже сама смертельная вражда между ними, даже жестокие гонения на христиан извечно входили в планы божественного промысла. В частности, гонения были допущены Богом для укрепления твердости духа христиан и испытания их веры. Зная, что ничто не происходит без ведома провидения, христиане должны стойко переносить все испытания судьбы, противопоставляя развращенности и насилию этого мира свое терпение, миролюбие и нравственную чистоту, при этом смиренно ожидая близкого конца мира и справедливого суда.

Из этой общеисторической концепции Тертуллиан выводил почти всю свою практическую этику. Поскольку два антагонистических мира существуют одновременно в том же самом римском государстве, отношения христиан к язычникам должны строиться с учетом этого обстоятельства. С одной стороны, христиане должны помнить, что время работает на них, а поэтому не должны искусственно стимулировать падение римского общества политическими или экономическими средствами. В этой области, как сказали бы мы теперь, они должны наладить с языческим миром отношения мирного сосуществования. С другой стороны, христиане не должны идти ни на какие компромиссы с этим миром в области идеологии и нравственности, храня чистоту своих верований и морали. Здесь между двумя мирами не может быть ничего общего (nihil communionis). Говоря словами Тертуллиана, "позволительно сосуществовать с язычниками, но разделять с ними общие нравы - недопустимо" .

В общем большинство из сохранившихся работ Тертуллиана посвящено проблемам конкретной церковной политики и практической этики. Но в ряде важных случаев он был не чужд и отвлеченного социологизирования и морализирования. В таких случаях он всегда опирался на стоиков и киников и применял юридическую аргументацию.

Двумя определяющими свойствами нравственной природы человека Тертуллиан считал свободу и первородный грех. Доказательством свободы "служит сам закон, установленный Богом, ибо закон не устанавливается для тех, кто не имеет власти повиноваться или же не повиноваться ему" (Adv. Marc. II 6). Так что, по Тертуллиану, право может иметь смысл только там, где есть свобода. Созданный свободным по подобию Бога, человек в то же время, как и все тварное, был создан конечным и ограниченным. В отличие от абсолютно благой воли Бога, ориентированной всегда только на добро, человеческая свободная воля, не обладая абсолютным благом по природе, всегда должна выбирать между добром и злом. Человек становится добродетельным не по природе, а по выбору. Отсюда вытекала Тертуллианова моральная теодицея: источник морального зла в мире не Бог, а человек, точнее, его свободный выбор. Уже в лице своего прародителя Адама человек избрал не добро, а зло и тем самым ввел его в мир (Ibid). Но иногда Тертуллиан в своей трактовке происхождения зла больше склонялся к дуалистической концепции гностиков. Зло не столько выбирается человеком, сколько коренится в самой его природе и может быть устранено только с выходом из этой жизни: "В нашей природе происходит борьба между началами добра и зла, которая должна закончиться победой или первого, или последнего. В этой жестокой и, можно сказать, вечной борьбе победу может принести нам одна только великодушная смерть..." Мир, в котором мы живем, есть темница. Выход из него должен быть единственным желанием "истинного праведника" (Adv. Marc. II 1). Подобные рассуждения характерны для тех работ Тертуллиана, которые были написаны для ободрения гонимых христиан и побуждения их к добровольному мученичеству. Обращаясь к самим гонителям, Тертуллиан рассуждал иначе: он усматривал мировое зло не в самой человеческой природе, а скорее в социальной несправедливости, в нарушении природных и гражданских законов. Ссылки на естественное и гражданское право типичны для таких апологетических работ Тертуллиана, как "Апологетик" или "К Скапуле". В этих работах Тертуллиан делает своим главным аргументом принцип свободы совести. "Естественное и гражданское право ,- пишет он римскому наместнику Скапуле,- требует, чтобы каждый поклонялся тому, чему хочет. Религия одного ни вредна, ни полезна другому. Принятие той или иной религии должно происходить по убеждению, а не насильственно. Жертвоприношения божеству должны делаться по согласию сердца" (Ad. Scap. 2). Свобода - свойство человеческой природы, и поэтому право каждого быть свободным, в том числе и в выборе религии, есть естественное право. Это право универсально и не должно иметь исключений. Если римское государство позволяет египтянам поклоняться животным, если оно терпит существование самых бессмысленных и изуверских культов и в то же время не разрешает христианам поклоняться их духовному Богу, то оно тем самым лишает закон универсальности, а следовательно, упраздняет его (Apol. 24).

Требования к уровню подготовки студентов:

Вопросы лекции:

1. Апологетика христианства. Филон и Сенека.

Философия христианства - его апологетика, т. е. сочинения, направлены на защиту христианского вероучения.
Две задачи:
1. Защищать ранние христианские общины.
2. Разработать христианское вероучение.

В основе онтологии Средневековья - идея творения. В основе гносеологии - божественное откровение.

Главная идея христианской философии - теоцентризм . Реальностью, определяющей мир, является не природа (Космос), а сверхъестественное начало - Бог. Представление о реальном существовании сверхъестественного ведет к супернатурализму. Природа, общество, человек и все земное (относительное, переходящее) зависит от Бога (абсолютного и вечного).

Супернатурализм ведет к ориентации всей жизнедеятельности человека на спасение души. Спасение - единение человека с Богом в божьем царстве. Средневековая философия - схоластика (школа). Эта философия преподавалась в школах, позднее в университетах. Современный смысл этого слова - оторванность от жизни.
Главный вопрос схоластики: отношение веры и разума:
1. Реализм . Общие понятия (универсалии) существуют реально, а не только в человеческой речи (Фома Аквинский).
2. Номинализм . Общих понятий не существует, существуют только общие имена (Пьер Абеляр).

Согласно философии Филона Александрийского (I в. н.э.) Бог- высшее существо, стоящее вне времени и пространства, трансцендентальное миру (находящееся за пределами мира) . Контакт Бога с миром происходит через посредника. В христианстве им становится Иисус Христос, принявший жертвенную смерть за грехи человеческие во имя спасения. Филон дает личностное понимание Бога (у Платона - учение о духовном безличностном единстве мира). Бог - личность и требует личностного отношения и понимания: Бог действует через Логос - мировой порядок, красоту и гармонию. Логос - царство вечных идей, тождественных с мыслями Бога. Мир - отражение этих идей. Логос Филона - сотворенный Богом дух. Отождествление с Мессией - Христом, появилось в Евангелии от Иоанна: «Вначале было слово (в греческом подлиннике - Логос)… Слово было о Боге и Слово был Бог. Слово стало плотью и обитало в нем » (Иоанн 1.4).

Римский философ, поэт (I в. н.э.), представитель стоицизма, разрабатывал христианскую систему нравственных ценностей, проповедь аскетизма, пренебрежение к реалиям конкретной социальной жизни, противопоставление телесного духовному, как более высокой сфере жизненных интересов.

Этика стоиков требовала от человека:
— бесстрастия,
— моральной стойкости,
— твердое следование по пути чести и долга,
— презрение к потребностям повседневной жизни.

В мире, учили стоики, господствует необходимость постижения Логоса и подчинение ему.

Отсюда непротивление судьбе. Судьба ведет того, кто покоряется ей и тащит того, кто ей сопротивляется. «Мудрец любит свой рок ». Философия, считает Сенека, должна утвердить содружество людей, общину праведников, свободных от страстей, обладающих всеми добродетелями и достигших этих качеств религиозной покорностью.

Бог открывается человеку через непосредственное общение с помощью мистической интуиции, богооткровения. Богооткровение, как вечная неизменная истина, основывается на вере. Бог создал мир и человека из ничего, актом своей воли и поддерживает бытие, мир постоянно (креационизм).

Человек - образ и подобие Бога, разум и свободная воля различать добро и зло делают его представителем Бога в мире . Но после грехопадения Адама и Евы произошло раздвоение человека, болезнь души. Человек своими силами не способен преодолеть греховных наклонностей, ему нужна помощь, божественная благодать.

История человечества, с одной стороны - регресс, вызванный грехопадением, с другой - восхождение человека к Богу. Миссия истории - искупительная и назидательная. Цель - конец мира и царство Божие (эсхатология).

Познание человеком мира - богоуподобление. Сущность грехопадения человека - он пожелал стать равным Богу, свободным субъектом деятельности и познания. Богоуподобление - переход человека в подчинение Богу. Форма перехода - вера.

Религиозная вера - сверхъестественная, мировоззренческая позиция человека. «Если не уверуете, то не уразумеете». (Клемент Александрийский). Фома Аквинский предложил версию гармонии веры и разума в познании одной истины - Бога.

2. Учение Иисуса Христа.

Иисус Христос (Иешуа Машиах) I век до н.э.-1 век н.э. Иисус - греческая огласовка еврейского имени Иешуа. Родился в семье плотника Иосифа - потомка легендарного царя Давида. Год его рождения с точностью не известен; по наиболее достоверной версии он родился в царствование Августа где-то за 4 года до начала нашей эры.

Место появления на свет - город Вифлеем. Место проживания родителей - город Назарет а Галилее.

Христос Иисус - основатель одной из крупнейших религий мира - христианства.

Собственно именем является Иисус - весьма распространенное среди древних евреев (вспомним хотя бы Иисуса Навина, остановившего солнце). А сопутствующее ему греческое слово «Христос » означает «мессия » (по-еврейски «машиах »), или «помазанник », то есть человек, предназначенный для служения Богу. Так обычно называли пророков, священников, но по преимуществу царей. При свершении обряда помазания употреблялся елей - специально приготовленное масло из оливок. Русских царей (как и израильских) тоже называли помазанниками Божьими. Иисус Христос был, однако, помазан не на царство земное, а на царство Божие. Слово «Христос », употребленное по отношению к Нему, привело, как известно, к жестоким недоразумениям, стоившим Иисусу жизни. Фарисеи внушали власть предержащим, в частности, римскому наместнику Пилату, что Он претендует на израильский престол, то есть на территорию, принадлежащую римскому кесарю. «Мое царство - небесное » - пояснял Христос. Но невежественная, фанатичная толпа и Пилат не вняли Его словам.

Иисус, о котором повествуют евангелия, написанные его современниками и учениками Матфеем, Марком, Лукою и Иоанном, лицо историческое. Находки древних кумранских рукописей в пещерах близ Мертвого моря, а также многие сведения, добытые поколениями ученых-библеистов, под­тверждают реальность Христа. Вполне возможно, что бродячий пророк, выступавший с учением о праве бедных, обездоленных и рабов на царство земное и небесное, говоривший о равноправии и внушавший надежду на счастье, мог действительно в очень короткое время приобрести горячих сторонников, положивших начало широчайшему движению. Атеисты примитивного толка считают мнение о реальном существовании в I веке нашей эры Иисуса Христа фантастичным. Но еще более фантастичным было бы считать, что столь мощное движение родилось без какого-либо участия в своем начале какой-то очень талантливой, возможно, гениальной личности, властной и притягательной для народных масс. Ветхий завет, на котором воспитывались и образовывались целые поколения до Христа, весь переполнен пророчествами о пришествии Мессии, избавителя от земных страданий и горя. Как же было наконец не вспыхнуть этой постоянно тлевшей надежде, когда появился человек, в котором по стечению обстоятельств люди как бы воочию и во плоти увидели все признаки Спасителя мира?

По этому поводу существует интересное и мудрое высказывание Л. Толстого. Он писал: «Задача, которую предстоит… решить, состоит в том, что 1800 лет тому назад явился какой-то нищий и что-то наговорил. Его высекли и повесили. И с тех пор, - несмотря на то, что было много и много пра­ведников, погибших за свою правду,- миллиарды людей, умных и глупых, ученых и безграмотных, не могут отделаться от мысли, что этот человек был Бог. Как объяснить это удивительное явление? Церковники говорят, что это произошло оттого, что Иисус был Бог. И тогда все понятно. Но если он не был Бог, то как объяснить то, что именно этот простой человек всеми признан Богом? И ученые старательно разыскивают все подробности жизни этого человека, не замечая того, что сколько бы ни отыскивали подробностей (в действительности же ровно ничего не отыскали), если бы они даже восстановили всю жизнь Иисуса до мельчайших подробностей, вопрос о том, почему он, именно он, имел такое влияние на людей, остался бы все-таки без ответа. Ответ не в том, а какой среде родился Иисус и кто его воспитывал, и т.п., и еще менее в том, что делалось в Риме, и что народ был склонен к суеверию и т.п., а только в том, что проповедовал этот человек такое особенное, что заставило людей выделить его из всех других и признать Богом тогда и теперь… » (Евангелие. Изложение Л. Н. Толстого. М., 1918 г.).

Л. Толстому, как видим, прежде всего, важно, что в начале начал учения, названного по имени учителя христианским, учения, перешедшего в народные массы и ставшего всемирным, был конкретный человек - «именно он», «этот человек», что именно «этого», а не кого-нибудь другого «выдели­ли». То есть для Л. Толстого совершенно очевидно, что в начале I века н.э. «эта» личность существовала. Не может быть учения без автора. Другое дело, - поясняет далее Л. Толстой, - что «этому» Иисусу впоследствии различные толкователи навязывали то, чего он никогда не думал и не говорил и что легенды, уйдя в века, обросли неправдоподобными деталями.

Надо сказать, что к моменту появления Иисуса сознание людей, издавна живших ветхозаветными чаяниями о пришествии Спасителя, было уже не только подготовлено, чтобы воспринять приход такого человека как нечто естественное и долгожданное, но и возбуждено явным нетерпением: когда же? скоро ли?.. Ведь о будущем Богоявлении - в образе человека - говорили многие пророки и особенно категорично наиболее авторитетный из них - пророк Исайя, живший за несколько столетий до Иисуса. А современник Христа, пророк Иоанн, названный Предтечей и Крестителем, пылко и убежденно говорил о том, что Мессия уже появился в мире. Свои проповеди Иоанн произносил на берегу Иордана, собирая толпы возбужденных слушателей. Евангелисты рассказывают, что Иоанн нетерпеливо вглядывался в лица паломников, ища среди них Мессию. Когда на берегу среди других людей появился Иисус, Иоанн сразу же признал в Нем Помазанника Божьего. Он крестил Его водою из Иордана, а слетевший с небес белый голубь символизировал крещение Святым Духом. Так впоследствии родилось и стало краеугольным камнем христианской церкви понятие Троицы: Бог-Отец , - Сын Божий и - Святой дух .

До появления своего на Иордане Иисус более тридцати лет безвестно проживал в захолустном галилейском городке Назарете. По евангельскому преданию Он был рожден земной женщиной Марией, обрученной к тому времени с плотником Иосифом, уже имевшим детей от умершей первой жены. Весть о рождении сына от Святого духа принес Марии архангел Гавриил.

Молва о том, что Иоанн, защитник бедных и обездоленных, проповедует равенство всех людей и ожидает близкого пришествия Мессии, дошла до Назарета, вызвала немало толков и понудила Иисуса уйти из дома на Иордан.

Он хорошо знал знаменитое предсказание пророка Исайи о Богоявлении, и мысль о своем божественном избранничестве полностью овладела его сознанием. По-видимому, и в облике и в поведении Иисуса было что-то такое, что сразу же остановило на нем исполненный надежды и ожидания взор Иоанна.

После крещения Иисус, по традиции, принятой всеми, посвящавшими себя Богу, ушел в пустыню - для испытания духа и плоти. Там, по евангелиям, его искушал сатана. Он предложил Мессии покорить мир тремя способами: привлечь народ обещаниями земных благ, завоевать народы оружием или же прибегнуть к чудесам. Что касается первого искушения, то Иисус ответил словами, что не хлебом единым сыт человек; отверг и второе, заявив, что служит не золоту, а Господу; чудеса же отверг как средство чисто внешнее, неблизкое к истинной вере.

Однако самой важной и всеопределяющей особенностью личности и всех проповедей Христа была его убежденность, что Он послан Богом в мир как искупительная жертва. Агнцем Божьим, то есть жертвою, назвал Его сразу же и Иоанн.

До христианства и после него ни в одной из религий мира не появлялось образа страдающего Бога. Христос был не только гоним, но и бит бичами, предан публичному суду и позорной казни через распятие наравне с разбойниками.

Коренная черта христианства - любовь к человеку и добровольное, вплоть до мученической смерти, страдание за людей.

Христианство покоится на любви, милосердии и постоянной готовности принести себя в жертву - через покаяние, молитву, самоотвержение и смерть.

Образ страдающего Бога, искупающего своей кровью грехи человечества, уникален в человеческой культуре.

Все четыре евангелия подробно рассказывают о том периоде в земной жизни Христа, когда Он полностью ощутил свое необыкновенное призвание и отдал себя на служение людям - вплоть до крестной смерти. Круг же его служения, очерченный в евангелиях, очень широк и разнообразен: он общается с богатыми и бедными, с неграмотными и образованными, со знатными членами синедриона и с простыми рыбаками, которые и становятся его учениками. Мы видим его в пустыне, на дорогах Иудеи и Палестины, в синагогах и на рыночных площадях, на Тивериадском озере и в оливковых рощах, на брачном пиру и на тризне, на пышных цере­мониях и за простой трапезой в сельском доме.

В евангелиях рассказывается немало случаев благотворного и чудесного воздействия на людей личности Христа, но собственно чудес очень мало: Христос требует веры как таковой и не любит прибегать к внешним ее проявлениям.

Иисус не спасает себя с помощью чудес ни в Гефсиманском саду, когда за Ним пришли стражники, ни на суде у Пилата, ни во время казни на Голгофе. Будучи, по евангелиям, Сыном Божьим, он идет на муки ради того, чтобы своей смертью на Кресте искупить грехи людей. В этом и заключается великий всечеловеческий подвиг Иисуса Христа.

Христианство уже при своем зарождении выдвинуло идею социального равенства, основанного на нравственном долге- на любви к ближним и милосердии. Это учение оплодотворило и облагородило всю историю человеческой культуры. И хотя, к несчастью, человеческий мир, в том числе и христианский, так и не осуществил заветы Христа, они неизменно стоят перед людьми как некое высокое и непревзойденное нравственное мерило. Любовь к ближнему - вот альфа и омега христианского учения . Казалось бы, как просто, но и как трудно - на деле - осуществить это простое и очевидное требование.

Основные положения христианского вероучения (догматы) сформулированы в Библии и в постановлениях христианских вселенских соборов, в символах веры. Символ веры - краткий свод главных догматов. Общехристианский символ веры составлен отцами церкви и утвержден на Никейском (325 г.) и Константинопольском (381 г.) вселенских соборах. Символ веры не требует доказательств, читается как молитва. В христианстве их 12.

Согласно символу веры христиане обязаны верить в единого Бога, выступающего в трех лицах: бога-отца, бога-сына и бога-духа святого (святая троица).

Важнейшим положением христианства считается догмат боговоплощения, согласно которому Иисус Христос, оставаясь богом, вместе с тем якобы стал человеком, родившись от девы Марии.

Большая роль отводится догмату искупления, в соответствии с которым своими страданиями и смертью на кресте Иисус Христос принес себя в жертву отцу-богу за грехи людей - искупил их.

Одно из центральных мест занимает догмат о воскресении Иисуса Христа, дающий и людям надежду на это.

Догмат вознесения обязывает христиан верить в то, что после своего воскресения Иисус Христос телесно вознесся на нёбо. Символ веры предписывает веровать в «единую святую соборную и апостольскую церковь »; признавать необходимость крещения, уповать на грядущее воскресение мертвых.

Наиболее важные элементы христианской обрядности называются таинствами. К их числу относятся: крещение, миропомазание, евхаристия, покаяние, брак, священство, елеосвещение.

Главным христианским богослужением является литургия - театрализованное действие, сопровождаемое молитвой, музыкой или пением.

Важную роль играет в христианстве культ креста, Объектами поклонения являются для христиан мощи - останки «святых». Значительное место отводится праздникам. К главным христианским праздникам относятся: Пасха, Троица, Рождество Христово и ряд других.

3. Тертуллиан и Августин.

Тертуллиан (около 160-230 гг.) - уроженец Карфагена, прославленный римский адвокат. Тертуллиан первый из «отцов церкви» резко, в принципе отделил знание, философию от веры, от религии. Человеческий разум для него - ничто. Разум не способен к творчеству. Он ничего не сотворил в природе и не мог сотворить. Религия же, рассуждал богослов, наоборот, охватывает собой все. Отсюда вывод: нельзя считать, что религия основана на разуме. Разумное рассуждение о религии есть бессмыслица и ересь.

Тертуллиан утверждает: верю, потому что абсурдно .

Вот, например, типичный образец рассуждения Тертуллиана:
«Тот, кому мы поклоняемся, есть единый бог, который своим словом, премудростью и всемогуществом извлек из ничтожества мир со стихиями, сотворил тела и духов для умножения своего величия. Бог невидим, хотя и является повсеместно; неосязаем, хотя благостию своею и начертал в нас образ свой; непостижим, хотя человеческий разум и познает его, Это самое и доказывает его существование и величие. То, что обыкновенным образом можно видеть, осязать и понимать, есть нечто менее, нежели глаза видящие, руки осязающие, разум понимающий. Но то, что неизмеримо, но может иначе быть совершенно познано, как само через себя. Ничто не вселяет такой величественной Идеи о боге, как невозможность постигать его (?!): бесконечное его совершенства вместе и открывает его людям и скрывает его от них. Вот почему нельзя их извинить в том, что они не признают того, кого не могут не знать ».

Тертуллиан разграничивал сферу действия разума и веры. Разум обладает естественной познавательной деятельностью. Он по своему происхождению и по своей цели связан с человеком и с природой. Вера же выходит за эти пределы, Вера, откровение, религия имеют целью познание божества.

Резкое осуждение философского знания и постоянное подчеркивание преимущества веры перед разумом вытекали из того, что религия, по мнению Тертуллиана, не нуждается в доказательстве. Исторический опыт развития философских знаний, по его мнению, подтверждает, что философия всегда несла с собой сомнение в вере; порождала неверие, ослабляла могущество церкви. Отсюда его вывод: христианство несовместимо с философией.

Несмотря на свою вражду к философии, сам Тертуллиан испытал сильное влияние философии, особенно стоицизма. Развивая мысль о тождестве сына божия с логосом, т.е. разумом, словом, он ссылается на стоиков, как на своих единомышленников. В согласии со стоиками Тертуллиан учил, что существует только телесное. Поэтому бог есть тело. Но как солнце познается нами не в его подлинном существе на небе, а лишь по бросаемым на землю лучам, так и бог никогда не открывает себя людям во всей полноте своего величия, а лишь в меру человеческой способности постижения - как человеческий бог, открывший себя в сыне.

Августин (354-430 гг.) . Крупнейший «отец церкви», один из наиболее почитаемых официальной католической церковью, Августин, прозванный «блаженным», о. большинстве великих прошлых ученых и философов отзывался, как о тщеславных людях, воспевающих ложь и обман. Прежде чем стать христианином (387 г.), Августин испытал последовательное влияние скептиков и платоников. Эти влияния оставили глубокий след в его мировоззрении. Важнейшие из его работ - «О бессмертии души », «О свободе воли », «О христианской науке », «Исповедь », «О граде божьем ».

Августин Блаженный:
1. Сформулировал доказательства Бога через существование сверхсовершенного существа.
2. Разработал учение о божественной благодати и божественном предопределении.
3. В трактате «О граде божьем» выдвинул идею о праве церкви на принуждение в делах веры.

Не найдя признаков существования бога и возможностей для его познания в окружающем человека чувственном, предметном мире, Августин обращается к выявлению внутренних особенностей человека и предполагает, что человек состоит из тела и души, «одно наружи, другое внутри ». Поскольку ему не удалось найти бога вне человека, он ищет его внутри самого себя. «Люди идут удивляться высоте гор, и огромным волнам моря, и величайшим водопадам, и безбрежности океана, и течению звезд, а не обращают внимания на себя самих ».

Августин утверждает, что бог - это абсолютная сила абсолютная власть; бог - начало, могущество и т.п. Свободна ли поэтому человеческая воля от действий и воли бога или не свободна? Этот вопрос имел для церковников значение, потому что в зависимости от ответа на него решался и другой вопрос - о признании или отвержении церкви. Если воля человека свободна, если человек поступает так, как ему подсказывает его разум, его чувства, то это означает, что бог никакого влияния на поведение человека не оказывает. Бог не властен над человеком. Понятно, что с таким выводом Августин согласиться никак не мог. Но оказалось, что и обратное решение вопроса также не спасает положения. Если предположить, что воля человека не свободна, а все его поступки заранее предопределены свыше, что его вера зависит только от бога, то это должно означать безгрешность человека, ибо не может же сам бог вдохновлять человека на греховные дела! Следовательно, оба решения вопроса о свободе воли противоречили религиозным догмам. По разъяснению Августина, воля свободна, но лишь в границах, божьего предположения. Каждый человек действует сам по себе и от себя. Но то, что он делает, делает бог через него. Одних он предназначил к вечному блаженству, других - к вечным мукам. Источник зла и греха не в боге, как высшем бытии, и не в низшем бытии, а в отпадении низшего от высшего. Виновник этого отпадения - дьявол, один из падших ангелов.

Познание бога достигается верой. Под верой Августин разумеет мысль, сопровождаемую согласием с ней. Но само это согласие осуществляется разумом. Следует верить, чтобы разуметь, и следует разуметь, чтобы верить. В познании бога Августин различает три степени: познание через внешние чувства, которые, по Августину, в общем нас не обманывают, познание через внутреннее чувство, обсуждающее показания внешних чувств, и познание разумное, оценивающее суждения внутреннего чувства. Мера истины - в нашем самосознании. Как бы ни было сильно сомнение, не приходится со­мневаться в том, что мы существуем, живем, движемся, произносим суждение, хотим, вспоминаем, сомневаемся. Даже сомневающийся обладает, таким образом, истиной, в которой он не сомневается. Но хотя для обретения истины нет необходимости выходить за пределы души, открываемая в ней истина, указывает на истину верховную, из которой вытекает все истинное. Бог и есть эта верховная истина.

Идеи Августина:
1. О сущности Бога . Бог есть высшее бытие, высшее благо. Хотя Бог недоступен для познания, он открывает себя человеку, в т. ч. в священных текстах Библии. Знание о боге можно получить сверхъестественным путем, ключом к нему является вера, как способность души. Формула: «Бытие и благо обратимы» подтверждает, что Бог есть высшее бытие и благо и все его творения - благо. Зло - небытие. Дьявол - небытие, прикрывающееся бытием. Зло живет благом, а значит добро правит миром. Хотя зло умаляет, но не может уничтожить добро. «Одна и та же сила добрых испытывает, очищает, отбирает, а злых опустошает, искореняет, отсеивает». («Исповедь»)
2. О природе . Природа сама для себя недостаточна, человек призван быть ее господином, повелевать стихиями. Явления не открывают себя сами, а являются для человека уроком мудрости бога.
3. О воле и разуме человека . Бог имеет свободную волю, и. в человеке воля выступает на первый план. Все люди ни что иное, как воля. Разум есть взор души. Человек знает добро, но воля не подчиняется ему, и он делает то, чего не хотел бы делать. «Я одобрял одно, а следовал другому» («Исповедь»). Это раздвоение - болезнь души, неподчиняемая самой себе без помощи бога.
4. О времени и памяти . Время - это достояние самой человеческой души.
Условием возможности времени является строение нашей души, с тремя установками:
- ожидание, устремленное в будущее;
- внимание, прикованное к настоящему;
- память, направленная в прошлое.
«До сотворения мира, времени не было. Творение вызвало некоторое движение; с момента этого движения и изменения в мире и есть время ».
5. О грешниках и праведниках . Два города- нечистивцев и праведников - существуют от начала человеческого рода, и пребудут до конца века. Земной город создан любовью к самим себе, доведенной до презрения к Богу, небесный - любовь к Богу, доведенная до презрения к самому себе. Небесный град вечен, там истинное и полное счастье - дар божий.

История человечества разворачивается по плану божьему.
Человек в историческом процессе образовал 2 града :
1. Светское государство (царство зла, греха и дьявола).
2. Царство божие - христианская церковь .

Они созданы двумя видами любви:
1. Любовь человека к себе (презрение к богу).
2. Любовь человека к богу (презрение к себе).

Эти 2 города пережили б периодов:
1) От Адама до потопа.
2) От потопа до Авраама. 3) От Авраама до Давида.
4) От Давида до Вавилонского пленения.
5) От Вавилонского пленения до Христа.
6) От Иисуса Христа до конца истории (со страшным судом).

Гражданам 1 града - вечное мучение.

Гражданам 2 града - благодать.

Учение о «Божественной благодати ». Люди до падения могли не грешить. Но Адам и Ева потеряли эту способность и обрекли последующих людей на первородный грех.

Итальянский философ богослов, был монахом доминиканского ордена. Годы жизни: (1225/26-1274). Фома пытался обосновать основные принципы христианской теории, опираясь на учение Аристотеля. Под бытием разумеется христианский бог, сотворивший мир, как о том повествуется в Ветхом завете. Различая бытие и сущность (существование и сущность), Фома не противопоставляет их. Сущности, или субстанции, обладают самостоятельным бытием, в отличие от акциденций (свойств, качеств), которые существуют только благодаря субстанциям.

На первом уровне бытие составляет лишь внешнюю определенность вещи; сюда относятся неорганические стихии и минералы.
На втором уровне появляется целесообразность, названная Аристотелем, - «растительной душой », как бы формирующая тело изнутри, - таковы растения.
Третий уровень - животные, здесь есть действующая причина, поэтому сущее имеет в себе не только цель, но и начало деятельности, движения. На всех трех ступенях форма по-разному переходит в материю, организуя и одушевляя ее.
На четвертом уровне бытие предстает уже не как организующий принцип материи, а само по себе, независимо от материи. Это дух, или ум, разумная душа, высшее из сотворенных сущих. Не будучи связана с материей, человеческая разумная душа не погибает со смертью тела. Поэтому разумная душа носит у Фомы имя «самосущего ». В отличие от нее, чувственные души животных не являются самосущими, а поэтому они и не имеют специфических для разумной души действий, осуществляемых только самой душой, отдельно от тела - мышления и воления; все действия животных, как и многие действия человека (кроме мышления и акта воли), осуществляются с помощью тела. Поэтому души животных погибают вместе с телом, тогда как человеческая душа - бессмертна, она есть самое благородное в сотворенной природе. Фома рассматривает разум как высшую человеческую способность, видя и в самой воле, прежде всего ее разумное определение, которым он считает способность различать добро и зло. В воле он видит практический разум, то есть разум, направленный на действие, а не на познание, руководящий нашими поступками, а не созерцанием.

Бог есть первопричина всех вещей как их образец. Для продуцирования какой-либо вещи необходим образец, т.е. продукт должен следовать определенной форме. Мастер продуцирует в материи определенную форму в соответствии с наблюдаемым им образцом, будь то внешний созерцаемый им образец или же такой, который зачат в недрах его ума. Все природные порождения следуют определенным формам. Бог есть первичный образец всего.

Фома считает, что наше естественное познание берет свое начало от ощущения. Отсюда следует, что наше естественное познание может простираться до тех пределов, до которых им руководит чувственное восприятие. Но от чувственных ощущений наш интеллект не может дойти до созидания сущности Бога, ибо чувственно воспринимаемые творения есть следствие божественной силы, неадекватной своей причине. Познавая мир, человек познает мудрость Бога. Компромисс науки и религии. Человек должен наблюдать за природой (творением божьим) и учиться у нее.

Бытие Божье может быть доказано пятью путями:
1. Должен существовать первый двигатель. Это Бог.
2. Цель действующих причин не может быть бесконечной: должна существовать первая причина. Это Бог.
3. Все вещи мира случайны; случайное зависит от необходимого, следовательно, должно существовать абсолютно необходимое существо. Это Бог.
4. Вещи обнаруживают различные степени совершенства, должно, поэтому, существовать абсолютно совершенное существо. Это Бог.
5. Целесообразность природы не может быть объяснена естественными причинами; следовательно, необходимо принять сверхприродное разумное существо, упорядочивающее мир. Это Бог.

5. Ибн-Сина.

Абу-Али Ибн-Сина (в европейской транскрипции Авиценна) родился в 980 г. в Средней Азии, близ Бухары, он был философом и политиком, врачом и поэтом. Умер он в 1037 г.

Авиценной написано более 100 книг. Особой славой пользовалось его руководство по врачебному искусству, оставшееся в течение нескольких веков руководящей книгой медиков Востока и Запада. Главным философским произведением Авиценны была энциклопедическая «Книга выздоровления» в 18 частях, разделяющаяся на логику, физику, математику и метафизику.

В арабской литературе сохранились многочисленные известия о нем, нередко легендарные, и тысячи цитат из его произведений. Его называли «князем философов » и «князем врачей ».

Авиценна последователь Аристотеля, но в ряде работ придерживается крайнего мистицизма, пытается сочетать античную философию с исламистскими религиозными представлениями. Он повествует в этих работах о десяти духах сфер, вышедших путем эманации из божественного интеллекта, об ангелах и демонах, о символике чисел и букв, о магии и талисманах, об истолковании снов и о «дурном глазе». Хотя материальный мир для Авиценны вечен и несотворен. Он признает существование бога. Мир является не абсолютно, а лишь относительно необходимым, принадлежа к категории возможности. Мир как вечная длительность во времени обусловлен вечным богом, существующим вне времени.

Божественная деятельность есть мышление бога о себе самом. Это самосознание бога служит первоисточником всего бытия. Первым и единственно непосредственным продуктом божества является, согласно Авиценне, перворазум. Провидение бога непосредственно не распространяется на изменяющийся и множественный мир вещей.

Душу человека Авиценна понимает как существенную форму тела. Она нематериальна и бессмертна. Загробную жизнь он признает в чисто духовном, а не физическом смысле. Воскресение тел Авиценна решительно отвергает.

Согласно его учению об универсалиях, общих понятиях, то они существуют:
1) до вещи в божественном разуме;
2) в вещи, поскольку всеобщее есть сущность единичной вещи;
3) после вещи в человеческом рассудке, который абстрагирует универсальное из отдельных вещей.
Это построение базируется на двух предпосылках:
а) божественный разум предшествует вещам, тогда как человеческий за ними следует;
б) принципом индивидуализации является материя, принципом общности - разум. Вещи в пределах одного и того же рода различаются друг от друга своими материальными признаками. То же, что в этих вещах есть общего («род»), является реальным лишь для разума, поскольку он мыслит универсальное вне материальной оболочки единичных вещей, которой оно воплощается.

Познание признается им невозможным без космического деятельного разума, единого во всех людях. Вхождение деятельного разума в потенциальный обусловливает познание, которое заключается в получении умопостигаемого образа объекта. Но познание невозможно.

6. Основные черты философии эпохи Возрождения.

Эпоха Возрождения XIV-XVI вв. - период ранней стадии кризиса феодализма и зарождения буржуазных отношений. Термин «Возрождение» употребляется для того, чтобы обозначить стремление ведущих деятелей этого времени возродить ценности и идеалы Античности. Однако в этом значении термин «Возрождение» следует трактовать весьма условно, Возрождение наделе означало поиск нового, а не реставрацию старого.

Важнейшей отличительной чертой мировоззренческой эпохи Возрождения является ориентация на человека. Если в центре внимания философии Античности была природно-космическая жизнь, а в Средние века - религиозная жизнь - проблема «спасения», то в эпоху Возрождения на передний план выходит светская жизнь, деятельность человека в этом мире, ради этого мира, для достижения счастья человека а этой жизни, на Земле. Философия понимается как наука, обязанная помочь человеку найти свое место в жизни.

Философское мышление этого периода можно охарактеризовать как антропоцентрическое. Центральная фигура не Бог, а человек. Бог начало всех вещей, а человек - центр всего мира. Общество не продукт Божьей воли, а результат деятельности людей. Человек в своей деятельности и замыслах не может быть ничем ограничен.

Мировоззрение людей эпохи Возрождения носит гуманистический характер. Человек истолковываете как свободное существо творец самого себя и окружающего мира. Мыслители эпохи Возрождения верили в Бога, признавая его первотворцом мира и человека. Сотворив мир и человека, Бог дал человеку свободную волю, и теперь человек должен действовать сам.

Культ творческой деятельности. В эпоху Возрождения сякая деятельность воспринималась иначе, чем в Античности или в Средние века. У древних греков физический труд и даже искусство ценились не высоко. Господствовал элитарный подход к человеческой деятельности, высшей формой которой объявлялись теоретические искания - размышления и созерцания, потому, что именно они приобщали человека к тому, что вечно, к самой сущности Космоса, в то время как материальная деятельность погружает в переходящий мир мнений. Христианство высшей формой деятельности считало ту, которая ведет к «спасению» души - молитву, выполнение богослужебных ритуалов, чтение Священного Писания. В целом, все эти виды деятельности носили пассивный характер, характер созерцания.

В эпоху же Возрождения материально-чувственная деятельность, в том числе и творческая, приобретает своего рода сакральный характер. В ходе ее человек не просто удовлетворяет свои земные нужды; он создает новый мир, красоту, творит самое высокое, что есть в мире - самого себя. Именно тогда появляется в философии идея прометеизма - человек как сотворец мира, сотрудник Бога. В мировоззрении эпохи Возрождения происходит реабилитация человеческой плоти. В человеке имеет значение не только его духовная жизнь. Человек - это телесное существо. И тело - это не «оковы души», которые тянут ее вниз. обусловливают греховные помыслы и побуждения. Телесная жизнь самоценна. С этим связан широко распространенный в эпоху Возрождения культ Красоты.

Вопросы семинара:
1. Философия христианства.
2. Учение о человеке в христианстве.
3. Христианская мораль.
4. Средневековая философия. Основные идеи (номинализм и реализм).

8. Ибн-Сина (Авиценна).
9. Проблемы души и тела и их решение в средневековой философии и медицине.
10. Николай Кузанский и Джордано Бруно.
11. Основные черты мировоззрения человека эпохи Возрождения.

Темы рефератов и докладов:
1. Источники возникновения раннего христианства.
2. Библия. Ветхий и Новый Завет. Сравнительный анализ.
3. Божественное и человеческое в личности Христа.
4. Католицизм и православие. Сравнительный анализ.
5. Нагорная проповедь Христа.
6. Исторический путь православия в России.
7. Данте и философия раннего Возрождения.
8. Читая «Божественную комедию».
9. Философия и поэзия любви в эпоху Возрождения.
10. Коперник. Бруно. Галилей. Создание нового мировоззрения.
11. Леонардо - гений эпохи Возрождения.

Объясните понятия: тотемизм, фетишизм, анимизм, таинство, догмат, теология, монотеизм, атеизм, демиург, логос, клерикализм, миссионерство, секуляризация, религиозная вера, теософия, схоластика, креационизм, пантеизм, гуманизм, антропоцентризм.

Литература:
1. Антология мировой философии. В 4 т. Т. 1. 4.2. - М., 1969-1972.
2. Августин. Исповедь. - М„ 1991.
3. Проблема человека в средневековой философии. Возрождение//Человек. - М., 1991.
4. Августин. Фома Аквинский. М. Монтень.//Мир философии. Ч. П. - М., 1991. Введение в философию, В 2 ч. Ч. 1, - М., 1989.
5. Баткин Л. М. Итальянские гуманисты: стиль жизни, стиль мышления. - М., 1978.
6. Горфункель А. X. Философия эпохи Возрождения. - М„ 1980.
7. Гуревич А. Я. Категории средневековой культуры. - М., 1972. История философии в кратком изложении. - М, 1991.
8. Соколов В. В. Европейская философия XV-XVII вв. - М., 1984.
9. Федосеев П. Н. Ибн-Сина — великий мыслитель и ученый энциклопедист. // Философские науки, 1981, № 5.
10. Чанышев А. Н. Курс лекций по древней и средневековой философии. — М. 1981.