Хайдеггер. Что такое метафизика? Вопрос склоняет ожидать, что речь пойдет о метафизике

Цикл статей М. Хайдеггера, посвященный проблемам метафизики, открывается его лекцией "Что такое метафизика?", которую он прочитал в 1929 году при вступлении после Гуссерля в должность заведующего кафедрой философии во Фрейбургском университете. Лекция наделала много шума, ее автора обвинили в проведи нигилизма, так как ее главной темой было понятие "ничто". Резонанс от лекции (и от ее многократных публикаций) был настолько сильным, что даже сам ее автор, как мне представляется, испугался и вынужден был, издавая ее, писать то "Послесловие к: "Что такое метафизика?" (1943 г.), то "Введение к: "Что такое метафизика?" (1949 г.), то снова обращаться к проблеме метафизики - "Преодоление метафизики" (1935-36 гг.).

Лекция "Что такое метафизика?" появляется в творчестве Хайдеггера не случайно. В 1929 году вышла его вторая книга "Кант и проблемы метафизики", в которой он дает онтологическую (!) интерпретацию кантовской критики, которая, согласно Хайдеггеру, занята обсуждением "проблемы метафизики", что означает - как, какими проблемами занимается метафизика и проблематичность самой метафизики. Эта проблематичность самой метафизики есть проблема ее обоснования . Обосновать метафизику - означает выявить фундамент, на котором она покоится и из которого она вырастает. Это и есть проблема фундаментальной онтологии, которую Хайдеггер разрабатывал в "Бытии и времени" (1927 г.). В книге "Кант и проблемы метафизики" Хайдеггер так интерпретирует "Критику чистого разума", что учение Канта об ограниченности познания (вытекающее из ограниченности, конечности чувственного созерцания) объявляется им онтологическим основанием метафизики. Вещь в себе - непознаваема, неуловима. И Хайдеггер спрашивает: "А что если сама эта неуловимость призвана стать высшим и суровейшим откровением бытия?". Феномен - не "кажимость" бытия, недоступ­ного чувственности, а само бытие, которое берется в отношении двух типов познания - конечного или бесконечного. Конечное познание имеет свой предмет (пред- мет - это то, что брошено=мет ать перед), а бесконечное - не имеет. Думаю, что работа над онтологическим истолкованием кантовской критики, полученные в ходе ее состояния сознания, результаты размышлений над ними послужили материалом для лекции при вступлении в должность профессора. Отсюда и то Ничто в лекции 40-летнего профессора, которое убедило всех, что новый заведующий кафедрой нигилист, а потом спустя несколько лет "испугало" и самого профессора.

Итак, лекция "Что такое метафизика?".

Метафизика, как она вышла из античной мысли, всегда была, по Хайдеггеру, мышлением о сущем: "Она мыслит сущее как сущее" [С.27]. "Она представляет себе сущее (on) неизменно лишь внутри того, что уже показало себя как сущее (h on) из него же самого" [С.34]. Метафизика - это философское мышление в парадигме on he on . В "Преодолении метафизики" Хайдеггер показывает, что эта парадигма (естественно, что он не пользовался в то время этим понятием) заканчивается. Он говорит об "уходе метафизики", о том, что она "пришла к концу". Хайдеггер очень подробно (и как глубоко!) анализирует, в чем суть этого конца - такая метафизика, которая говорит о сущем как сущем, сама "есть событие в самом бытии и преодоление метафизики совершается как превозмогание бытия" [С.177]. Метафизика отыграла все возможности, которые в ней были заложены. "Закат [метафизики] происходит, во-первых, в виде крушения мира, запечатленного метафизикой, и, во-вторых, в виде исходящего от метафизики опустошения земли" [С.178]. "Но с концом метафизики, - пишет Хайдеггер, - вовсе не обязательно кончается мысль, она переходит к какому-то другому началу" [С.183].

Другое начало - другая парадигма философского мышления, другая философия, другая рациональность. Какое это начало?

Это другое начало указывает другое направление от истоков европейской мысли. А у истоков этой мысли стоит камень с надписью Парменида:

Одно и то же - мысль и то, о чем мысль,

Ибо без сущего, о котором она высказана,

Тебе не найти мышления.

И указано: "Направо пойдешь - истину обретешь" ("Путь истины" Парменида - обретешь вечное, неизменное, постоянное, ибо бытие есть то, что всегда есть, и нет небытия); "Налево пойдешь - истину потеряешь" ("Путь мнения" - мысль потеряешь, бытие потеряешь, ибо здесь есть и не-есть есть).

Парменид и вся философия после него (метафизика) пошла направо. Хайдеггер возвращается к истокам, к началу, но теперь он выбирает уже другую дорогу, дорогу налево, где "есть и не-есть есть", где есть рождение и смерть, есть перемена мест, есть временность, где можно "ощутить забытость бытия" [С.30]. Это и будет, по Хайдеггеру, преодоление метафизики! Теперь, т.е. на этой новой дороге, человек (мысль) должен научиться "в Ничто (! - В.К.) опыту бытия" [С.39]. Вот почему у Хайдеггера появляется Ничто . Парменид запретил мыслить Ничто , Хайдеггер хочет открыть его.

Мышление, по Хайдеггеру, должно мыслить не сущее как бытие, а мыслить истину бытия. Поэтому "мышление бытия, - утверждает философ, - не ищет себе никакой опоры в сущем" [С.40]. А где тогда такая опора может быть найдена? Только в не-сущем, в Ничто . Мышление должно проникнуть в Ничто . Об этом он и заявляет в своей лекции. Однако потом во всех своих комментариях он разъясняет, что Ничто , о котором он говорил, это на самом деле Бытие , которое противостоит сущему и стоит за ним, является как не-сущее, как Другое всему сущему. "Безусловно, Другое всему сущему есть не-сущее. Но это Ничто пребывает как бытие", - оправдывается он в "Послесловии к: "Что такое метафизика?" [С.38]. "В кругозоре научного представления, знакомого только с сущим, то, что никоим образом не есть сущее (а именно бытие), может выступить, напротив, только как ничто. Оттого лекция спрашивает об «этом Ничто»", - поясняет Хайдеггер в 1955 году. [С. 409. Курсив в цитатах, если специально не оговорено, везде Хайдеггера - В.К.] "Лишь поскольку вопрос "Что такое метафизика?" заранее нацелен на превосхождение, трансценденцию, на transcendens, на бытие этого вот сущего, он может думать о Ничто сущего, о том ничто, которое равноизначально есть одно и то же с бытием ". [С. 410. Подчеркнуто мною - В.К.]

Во всех этих высказываниях, разъясняющих вроде бы то, чтó он имел в виду в своей лекции, когда говорил о Ничто, Хайдеггер вернулся, по сути, к пониманию бытия, которое он дал в "Бытии и времени": бытие открывается, как скрытое за сушим, это "скрывающаяся нескрытость", которая открывается только в вопросе о бытии. Бытие не тождественно сущему, тому, что постоянно есть . Это для Хайдеггера чрезвычайно важно. Оно вообще важно. Так как, если действительно есть (по-истине есть) только то, что постоянно существует (архе, Бог, вечные законы природы и т.д.), тогда в бытии (в действительной действительности) нет места ничему новому. В лучшем случае новое есть только для человека, который не знает всей истины и который, чтобы понять (познать) окружающее должен отнести его к постоянному порядку (архе, Богу, законам и т.п.). На этом построена наука, это принцип действия декартовых координат, задавших способ определения вещи.

Но если подлинное бытие это не то, что постоянно есть, а нечто другое, то, что не есть , тогда есть новое, тогда есть историчность. Мир не готов, в нем могут произойти принципиальные изменения. "Бытие, - пишет Хайдеггер, - «есть» в такой же малой мере, как ничто. Но имеют место оба" [С.409]. Парадоксально, и бытия "нет", и ничто "нет", но и то, и другое имеют место. Где? Где можно иметь место, чтобы не становиться сущим? Где можно не существовать, но наличествовать? И бытие, и ничто на-лич -ествуют, на лице имеют место . Они требуют лица, там их место, там их пространство. Там, где появляется Лицо, там появляются бытие и ничто.

Относительно бытия Хайдеггер выяснил это в "Бытии и времени" - Dasein , или, как переводит В.В.Бибихин, Присутствие, знает бытие, оно встроено в его существование и открывается ему в вопросах о бытии. Человек живет в горизонте бытия, вопрошает о бытии и в этом вопрошании только и знает его. А вот относительно Ничто - кáк его знает человек, кáк оно наличествует, Хайдеггер говорит в лекции "Что такое метафизика?"

Как можно знать Ничто ? Я бы сказал, что Хайдеггер в своей лекции дает два ответа на это вопрос, или указывает два направления его поиска. Первый - путь феноменологии Ничто , построение смысла Ничто как особого интенционального предмета. Второй - анализ способа бытия Ничто , или опыта бытия через Ничто .

Феноменология Ничто . Лекция Хайдеггер - блестящий опыт реализации феноменологического построения смысла Ничто, феномена Ничто (в лучших традициях гуссерлевской феноменологии). Проследим ход построения феномена Ничто .

Ничто , как это не покажется странным, появляется тогда, когда наука определяет то, что ее интересует, на что она направлена, что она делает. "То, на что направлено [научное] мироотношение, - пишет Хайдеггер, - есть само сущее - и больше ничто" [С.17]. Смысл Ничто выскакивает там, где ему вроде бы вообще нет места: наука, теоретическая мысль (от Парменида!) предназначила себя к постижению сущего и запретила даже мыслить о не-сущем (ничто), но это Ничто так назойливо вьется вокруг науки, что она постоянно должна от него отмахиваться: "Я только это, и больше ничто; Я только это, и больше ничто" - "Я теория, для меня... повседневность ничто, для меня политика ничто, для меня вера ничто, для меня случайность ничто и т.д., и т.п." А феноменолог должен быть внимателен ко всяким мелочам появляющимся в окружении того, что его интересует. И Хайдеггер спрашивает: "Случайно ли наука заговаривает о Ничто ?" Может быть, это только оборот речи, когда заходит речь о том, что не имеет никакого значения для науки, что для нее просто вздор? Но как быть с тем, что, когда наука заявляет о своей сущности , она без этого вздора не может обойтись. Так Хайдеггер обнаруживает необходимость Ничто , этого вздора, с точки зрения науки. А поскольку вся наша современная жизнь основана на науке, то и в нашей жизни появляется это противоречие - необходимость подобного вздора. Тогда-то это противоречие и разрешается в вопросе - что такое Ничто ?

Возникнув, вопрос требует ответа. А ответ снова натыкается на противоречия. Во-первых, если мы спрашиваем о Ничто , то оно тогда становится Нечто . А это бессмыслица. Во-вторых, если начнем отвечать: "Ничто есть ...", - то это тоже бессмыслица. Значит, мышление, рассудок , который опирается на логику, продумывая Ничто , должен действовать вопреки себе, вопреки своей логике, своей природе. Но тогда нет места Ничто в мышлении, так как это ведет к отрицанию его самого. Но как так - нет, если мышление само отрицает , если отрицание - это специфическое действие мышления. Как же тогда можно отказать рассудку рассуждать о Ничто? И здесь появляется вопрос - отрицание есть Ничто , или отрицание появляется, так как есть Ничто . Этот вопрос, справедливо замечает Хайдеггер, не продуман и не решен. Будем считать, заявляет философ (и это правомерный ход мысли, если мы все-таки пользуемся рассудком, рассуждая о Ничто , то можем воспользоваться и распространенным оборотом научной речи), что Ничто первоначальнее, чем нет и отрицание. Но если это так, тогда рассудок не может быть по отношению к Ничто решающей инстанцией. Вообще, если никакие формальные невозможности вопроса о Ничто не могут помешать ставить этот вопрос, то значит, оно как-то наличествует. Тогда, где его искать?

Так, от определения того, чтó есть Ничто , совершается переход к вопросу, где оно может быть обнаружено и как оно может быть обнаружено. Здесь вступает в силу анализ фундаментального опыта Ничто . Этот опыт связан с тем, как человек может и может ли охватить все сущее (а оно есть!), чтобы дать его полное отрицание. Все сущее врывается в опыт, когда "берет тоска", тогда все вокруг и пусто и темно; или наоборот - все сущее встает перед нами в радости близости любимого существа, тогда опять перед человеком оказывается весь мир как мир счастья и полноты. В подобных настроениях человек ощущает себя посреди сущего в целом. Также и перед Ничто ставит нас настроение - настроение ужаса. Это не боязнь, не страх чего-то, что связано с каким-то конкретными явлениями - от них можно убежать, а фундаментальный ужас, у которого нет конкретной угрозы, ужас перед чем-то, что принципиально невозможно определить, ужас, когда "земля уходит из-под ног", когда мы сами теряем себя, ибо жутко не мне, а человеку, когда не можем ничего сказать, а остается только немой крик (вспомним картину Э. Мунка "Крик"). Такой ужас и открывает Ничто . "С ясностью понимания... мы вынуждены признать: там, перед чем и по поводу чего нас охватил ужас, не было, «собственно», ничего. Так оно и есть: само Ничто - как таковое явилось нам" [С.21].

Что же явилось? Явилась шаткость всей совокупности сущего, наша немощь по отношению к сущему в целом - ничтожение . Это ничтожение не есть уничтожение сущего, оно не итог какого-то отрицания, ничтожение осуществляет, хранит Ничто . "Ничтожение не случайное происшествие, а то отталкивающее отсылание к ускользающему сущему в целом, которое приоткрывает это сущее в его полной, до того скрытой странности как нечто совершенно Другое - в противовес Ничто", - пишет Хайдеггер [С.22]. Здесь появляется принципиальное для философии Хайдеггера утверждение, что только в противовес Ничто впервые наше бытие ставится перед сущим как таковым. У Гегеля чистое бытие открывает мысли ничто, у Хайдеггера ничто открывает бытие, явленность ничто открывает человеку сущее и позволяет вникнуть в него. Это принципиальное различие гегелевской философии, доведшей до логического (в буквальном смысле) конца парменидовскую парадигму онтологии, и хайдеггеровской философии показывает разрыв фундаментальной онтологии философа ХХ века с классической парадигмой.

"Ничто, - утверждает Хайдеггер, - уже не остается неопределенной противоположностью сущего, а приоткрывает свою принадлежность к бытию сущего" [С.25]. Эта "принадлежность" ничто к бытию сущего наиболее явно обнаруживает себя в существовании особого сущего - Dasein , Присутствия, человеческого существования, того, что имеет Лицо. Об этом говорил уже опыт Ничто - опыт ужаса, который свойственен человеку. Но это проявляется и в том, что Ничто входит в сам способ бытия человека, способ его присутствия в мире, который дает ему его лицо, его определенность. Ничто - неотъемлемая характеристика бытия человека. Человек - заместитель Ничто. Человеческое бытие «выдвинуто» в Ничто , в то Ничто , которое противостоит сущему как совершенно Другое, утверждает Хайдеггер [С.24, 409].

Что означает фраза: "Человек - заместитель Ничто "? Хайдеггер разъясняет: "Фраза означает: человек держит место для совершенно Другого ко всему сущему свободным, так чтобы в его открытости могла иметь место такая вещь, как при-сут-ствие (бытие)" [С.409. Подчеркнуто мною - В.К.]. Суть человека, сущность его как определенного Лица состоит в том, что он сопрягает бытие и ничто, так как "без исходной открытости ничто нет никакой самости и никакой свободы" [С.22]. Это выражается в том, что человек живет в особом пространстве, что он может держать место для Ничто только в особом пространстве, в пространстве ничтожения, апофатическом пространстве, которое может быть названо пространством дантовых координат.

Декартовы координаты задали принцип определения вещи (материальной точки) - это принцип отождествления, уравнивания, отнесения к заданным значениям. Человек (а шире - всякое значимое культурное явление, которое всегда индивидуально) не может определяться через отнесение и отождествление, так как он тогда потеряет свою индивидуальность. Поэтому его определенность порождается иным способом, а именно через отрицание, через отказ от отождествления с заданным значением, через подчеркивание своей другости ,через ничтожение, которое кажет себя, как отмечает Хайдеггер, в отталкивании-отсылании. Этот принцип определения и задает пространство дантовых координат, в котором всякий феномен должен определиться через отказ от заданных соответсвий. В пространстве дантовых координат и "живет" Ничто . "Ничто - не предмет, ни вообще что-либо сущее, - пишет Хайдеггер. - Оно не встречается ни само по себе, ни пообок от сущего наподобие приложения к нему. Ничто есть условие возможности раскрытия сущего как такового для человеческого бытия" [С.22-23. Подчеркнуто мною - В.К.].

Пространство дантовых координат задает в своем поле специфические modi operandi , последовательность совершения которых человеком ведет к его становлению как определенной индивидуальности, как Лица.

Modus operandi : "Если не то..., не то..., тогда", - ведет к осмыслению ценностного содержания бытия сущего и овладению опытом выбора. Нетствование - обязательный этап становления всякой индивидуальности и обязательный этап в определении своего понимания сути бытия данного сущего.

Modus operandi : "Если А, то необходимо А", - ведет к утверждению бытия Лица, бытия определенного в своей индивидуальности. В этом случае человек не нетствует, а обнаруживает свою самодостаточность и самотождественность, утверждает бытие своего мира. Здесь в сопряженной паре ничто-бытие на первый план выходит бытие, а ничто скрывается, как говорит Хайдеггер, в деловитости "да-да", "нет-нет". В этом модусе действия бытие обнаруживает свою Абсолютность как способность преодолевать Ничто Бытием сущего - "Да будет!"

Modus operandi : "Теперь, когда..., то... ", - став Лицом, определенностью, человек входит в мир как событие. Здесь, в действии из настоящего (actus a recentiori ) обнаруживается временность человеческого бытия: человек стоит в настоящем времени, он ограничен временем. Но он и не ограничен, так настоящее время не имеет границ - оно всегда есть.

Самость человека, индивидуальность, рождающаяся в результате активности человека в поле дантовых координат, обретает ограниченность определенности. Она ни на что не похожа, замкнута в себе и для себя, может иметь отношение только к себе (самотождественность), она живет только здесь-и-теперь и не может жить там-и-потом. Индивидуальность ограничена со всех сторон отрицанием (ничтожением). Но одновременно она и лишена ограниченности (конечности), так как ее граница входит внутрь ее, становится ее сущностью. Граница оказывается там, где ее бытие человека поставило, там, где это бытие оказалось - человек на все накладывает свою печать. Поэтому "в подлинной и безусловной конечности нашей свободе отказано" - свобода не ограничена [С.24]. Как замечает в примечаниях к тексту Хайдеггера его переводчик В.В.Бибихин: "Из-за соседства человеческого существа с Ничто любая ограниченность в человеке будет иметь границу" [С.408].

Ничто не может огранивать, оно создает поле для творчества, и, в конце концов, является причиной творчества. Человек должен "ощутить в Ничто вместительный простор того, чем всему сущему дарится гарантия бытия" [С.38]. Поэтому Ничто и становится опытом бытия [Там же]. "Мышление, чьи мысли, - пишет Хайдеггер, - не только не настроены на счет [т.е. на сущее, которое в мышлении рассчитывается - В.К.], но вообще определяется Другим, чем сущее, пусть будет называться бытийным мышлением . Вместо того, чтобы считаться с сущим в расчете на него, оно растрачивает себя в бытии на истину бытия. Это мышление отвечает вызову бытия, когда человек передоверяет свое историческое существо той единственной необходимости, которая не понуждает вынуждением, но создает нужду, восполняемую свободой жертвы" [С.39-40. Подчеркнуто мною - В.К.]. Бытийное (участное) мышление не только мыслит истину, но тратит себя на истину бытия, на утверждение себя в бытии.

Так появляется новое понимания тождества мышления и бытия: бытийное мышление есть определенное (ценностное, культурное) бытие. А вместе с этим рождается и новая метафизика (вспомним, что Парменида называли первым метафизиком). "Выход за пределы сущего совершается в самой основе нашего бытия, - пишет Хайдеггер. - Но такой выход и есть метафизика в собственном смысле слова. Тем самым подразумевается: метафизика принадлежит «природе человека». Она не есть ни раздел школьной философии, ни область прихотливых интуиций. Метафизика есть основное событие в человеческом бытии. Она и есть само человеческое бытие" [С.26].

И сейчас дело заключается в том, чтобы все-таки нашлась философия, которая бы отделила (выделила) метафизику от бытия человека, выразив ее в понятиях и категориях. Этого у Хайдеггера нет, ибо как верно заметил чешский философ Ян Паточка: мысль Хайдеггер "учит только ставить вопросы и выживать в этом вопрошании".

1997 г.

Похожая информация.

Немецкий философ, творчество которого оказало решающее влияние на формирование современной феноменологии, философской герменевтики, экзистенциализм а, антропологии, философии языка, постструктурализм а и псы ихоанализ.

В творчестве. М. Хайдеггера можно условно выделить два периода -"ранний"и"поздний""Ранний"М. Хайдеггер еще находится в рамках традиционной философии, толкуется им как универсальная феноменологическая онтология, имеющая целью легитимизации разнообразия видов бытия сущего, способ постижения их единства в понятии. Бытия (как такового) в рамках единого трансцендентального горизонта (Временинсцендентального горизонту (Часу).

Философские намерения"позднего"М. Хайдеггера трансформировались в проект"преодоление метафизики"История метафизики предстает как история"забвения. Бытия", прогрессия мыслительной сосредоточенности на сущем, в проц процессе чего универсум сущего полностью превращается в потенциальную предметность человеческой манипуляции . Настоящее мышления, по мнению"позднего"М. Хайдеггера, имеет осмысливать само. Бытие, которое определяет различные в иди сущего, а не только один из них,. В"позднего"М. Хайдеггера. Бытие превращается в событие, которое в посылке, что сдерживает себя от обнаружения, определяет тот способ бытия сущего, открывается человекзначає той спосіб буття сущого, що відкривається людині.

Что такое метафизика?

Что такое метафизика? и физико. Только так мы дадим ей реальную возможность представить саму себсебе.

Наш разговор начнем с развертыванию определенного метафизического вопроса, перейдем затем к попытке разработать этот вопрос и закончим ответом на него

Развертывание метафизического вопроса. Философия - с позиций здравого человеческого смысла - есть, по. Гегелю,"перевернуть миром"Своеобразие нашего подхода требует соответственно предыдущей характеристики ее м мы получаем с двойственной свойства всякого метафизического вопрошанияо запитування.

Во-первых, любое метафизический вопрос всегда охватывает метафизическую проблематику в целом. Оно всегда идет от этого самого целого. Во-вторых, любое метафизический вопрос может быть поставлен только так, что тот, кто спрашивает, - как тот, кто спрашивает, - тоже вовлекается в него, т.е. тоже попадает под вопрос. Это будет нам указанием: наше метафизический вопрос должен касаться целого и выходить из сущностного расположе ния нашего присутствия, запрашивающего. Мы заботимся вопросом здесь и теперь, для нас. А наше присутствие - в сообществе исследователей, преподавателей и учащихся, - определяется наукой. Какая сущностная событие происходит в подвалах нашего человеческого бытия из-за того, что наука стала нашей страстьюрастю?

Научные области расположены далеко друг от друга. Способ разработки ими своих предметов корне разное. Это разнообразие дисциплин, распалось, сегодня еще как-то скрепляется только технической организации ией университетов и факультетов и сохраняет определенное значение только вследствие практического целеполагания отраслей укорененность наук в их сущностной основе, наоборот, отмершиерла.

И все-таки: во всех науках мы, согласно их самая настоящая интенцией, входим в отношения с сущим самим по себе раз если смотреть с точки зрения наук, ни одна отрасль не имеет преимущества над другой, ни природа на ад историей, ни наоборот. Ни один способ разработки предмета не имеет преимуществ перед остальными. Математическое познание не строже, чем историко-филологическое. У него есть разве что характер"точности", который не совпадает я со строгостью требовать от историографии точности означало бы выступать против идеи специфической строгости гуманитарных наук мироотношения, пронизывающей все науки как, заставляет их искать само по себе сущее, чтобы согласно его существом, содержанию и способу существования сделать его предметом фронтального исследования и обоснованного определения. В науках - согласно их идеи - происходит подход вприту л к существенной стороны всех сказалторони всіх речей.

Это особое отношение к миру, направлено на сущее как таковое, тоже поддерживается и направляется определенной свободно избранной установкой человеческой экзистенции. Ведь в каком-то отношении к сущему находятся ь донаучная и вненаучного деятельность или бездеятельность человека. В науки в противовес повседневной практике есть и характерная особенность, что она присущим только ей образом подчеркнуто и деловито дает первое и последнее слово исключительно самому предмету. Среди такого деловитости научного исследования, представление, обоснование имеет место своеобразно ограниченное подчинение науки самому по себе сущему, направленных не на то, чтобы раскрытие последнего шло только от него самого. Эта строгая подчиненность исследования и научной теории сущем перерастает, далее, в основу для возможности своего рода ведущей, пусть ограниченное ной, роли науки внутри всей человеческой экзистенции. Особое мироотношения науки и установка человека, направляет ее, могут быть вполне понятными, конечно, только если мы увидим и уловим, что е дбуваеться при таком мироотношения и такой установки. Человек - сущее среди другого сущего -"занимается наукой"Во время такого «занятия» происходит не менее как вторжение известного сущего, именуется я человеком, в совокупность сущего, - правда, так, что во время этого вторжения и благодаря ему сущее раскрывается именно в том, что и как есть. Вторжение науки, раскрывая сущее, помогает ему - по-своему - стать прежде всего самим собо стати передусім самим собою.

Эти три - мироотношения, установка, вторжение - в своей исходной единства вносят зажигательную простоту и остроту присутствия в научную экзистенцию. Если мы недвусмысленно берем освещены таким образом наук кову присутствие в свое владение, то должны сказать:

То, на что направлено наше мироотношение, есть само сущее - и больше ничего

То, чем руководствуется вся наша установка, есть само сущее - и кроме него ничего. То, с чем работает исследования, вмешивается в мир, является само сущее - и ничто более того

Но странное дело: именно когда человек науки закрепляет за собой свою найистиннишу суть, она явно или неявно заговаривает и о другом. Исследованию подлежит только сущее и больше - ничто: одно сущее и кроме варительно ого - ничто; единое сущее - и более того - нищо.

Как обстоит дело с этим. Ничто?

Но зачем нам беспокоиться об этом. Ничто? им в покое? вес ей теперь еще раз со всей серьезностью и трезвостью заявить, что для нее речь идет исключительно о сущем. Ничто - чем еще оно может быть для науки, кроме бреда и бессмыслицы? в ясно одно: о. Ничто наука знать ничего не хочет конце концов, это и будет строго научной концепцией. Ничто. Мы знаем его, когда не хотим о нем, о. Ничто, ничего знатзнати.

Наука ничего не хочет знать о. Ничто. С той же очевидностью, однако, остается верным: когда она пытается выразить собственную сущность, она обращается за помощью к. Ничто. Она требует того, что с сама отвергает. Что за двойственность проявляется здесьут?

При осмыслении нашей сегодняшней экзистенции как таковой, который определяется через науку, мы попали в самую гущу противоречия. Противоречие сама по себе разворачивается в вопрос. Вопрос только и ожидает, чтобы явно высказали: как обстоит дело с. Ничтоо?

Разработка вопрос. Разработка вопрос о. Ничто должна поставить нас в положение, на основе какого либо станет возможно на него ответить, или окажется невозможность ответа. Мы остались с. Ничто в руках. Наук ка с высокомерной равнодушием к нему оставляет его нам как то, что"не существуете існує"

Попробуем все же поставить вопрос о. Ничто. Что такое. Ничто? естьє"

Как нечто сущее. Но именно от сущего. Ничто абсолютно отличное. Наш вопрос о. Ничто - что и как,. Ничто, есть - искажает предмет вопроса до его противоположности. Вопрос само себя лишает собственного предметом етета.

Соответственно и ни на один вопрос тоже совершенно невозможная. Действительно, она неизбежно приобретать форму:. Ничто"есть"тем-то и тем-то. И вопрос, и ответ по. Ничто одинаково бессмысленные

Так что не требуется, якобы, даже ни одной отпора со стороны науки. Часто цитируемое как основное правило всякого вообще мышления положение о избежание противоречия, общеобязательная"логика"Упреки. Ринне подсекают наш вопрос мышления, которое по своей сути всегда есть мышление о чем-то, действительно пришлось бы, проникшись осмыслением. Ничто, действовать вразрез с собственной существенноголасною суттю.

Поскольку, таким образом, нам вообще отказано в возможности сделать. Ничто предметом мысли, то со всем нашим запроса о. Ничто мы уже подошли к концу - при условии, что в этом вопросе"логика"преподносить ться как последняя инстанция, рассудок является средством, а мышление - способом уловить. Ничто в его истоках и принять решение о возможных путях его раскрытия розкриття.

Как, неужели можно замахнуться на господство"логики"?

Не полноправный господин в нашем вопросе о. Ничто? е. Действительно,. Ничто есть отрицание всей совокупности сущего, оно совершенно не-сущее. Тем самым мы определенным образом подводим. Ничто под приведенное выше определение негативного и, следовательно, наверное, такого, что заперечует ься. Отрицание же, со своей стороны, в соответствии с господствующим и издавна неприкосновенным учением"логики"является специфическим действием рассудка. Как мы собираемся тогда в вопросе о. Ничто или хотя бы в вопросе о его подземных питнисть оставить рассудок в покое? го и. Ничто как особый род того, что отрицается? и не продумано до постановки четкого вопрос. Будем утверждать:. Ничто попереднише, чем. Нет и отрицаниеі і заперечення.

Если тезис обоснована, то возможность отрицания как действие рассудка и вместе с ней сам рассудок зависят определенным образом от. Ничто. Как он тогда может быть относительно. Ничто решающей инстанцией? кажущееся абсурдность вопросов об. Ничто, наконец, просто от слепого произвола рассудка, распоясавшийсяя.

Впрочем, если уж мы не даем формальной невозможности вопроса о. Ничто сбить с толку и наперекор ей все же ставим этот вопрос, то есть, наверное, удовлетворить, потому что так или иначе остается основ ственной требованием для возможности постановки любого вопроса. Если мы более всего должны поставить вопрос о. Ничто - о нем самом, - то тогда нужно, чтобы оно сначала просто существовало. Нужно, чтобы мы имели шанс с ним столкнутьсяся.

Где нам искать. Ничто? амого начала предполагает существование ищущего. В этом случае, однако, ищущим, есть. Ничто. Неужели бывают поиски без этого заведомого существования, поиски, которым отвечает одно чистое видшукува нияя?

Что бы здесь не было,. Ничто нам известно, хотя бы просто потому, что мы постоянно вскользь и бездумно говорим о нем. Это обыденное, поблекшее всей серостью самих по себе понятных вещей. Ничто, так неприметно миг готить в нашем многословии, мы не могли бы даже наскоро вложить в"определение":. Ничто является полным отрицанием всей совокупности сущего. Не даст нам эта характеристика. Ничто в худшем случае хотя н атяк на то направление, в котором мы только и можем натолкнуться на. Ничтоися на. Ніщо?

Впрочем, ведь даже если мы пока оставим в стороне проблематичность отношения между отрицанием и. Ничто, которым мыслимым образом мы - конечная существа - можем сделать совокупность сущего доступной одновременно как в ее всеобщности самой по себе, так и для нас? речуеться. На этом пути мы, конечно, получим формальное понятие воображаемого. Ничто, однако никогда не получим само. Ничто. С другой стороны, ведь. Ничто - ничто, и между воображаемым и"настоящим"Ничто не может и не оказаться различия, тем более, что. Ничто в себе тоже предлагает полное отсутствие каких-либо различий. Да и само"настоящее"Ничто - разве оно не снова то же закамуфлированное, но от того не менее абсурдное понятие существующего. Ничто? доведена лише фундаментальним досвідом. Ніщо.

Как правильным является то, что мы никогда не схватываем все сущее в его безусловной совокупности, так несомненно и то, что мы все же часто видим себя как таковых, стоящих посреди совокупности сущего, так или иначе приоткрылась. Охват совокупности сущего, собственно, по самой своей природе отличается от ощущения себя посреди сущего в целом. Первое в принципе невозможно. Второе постоянно осуществляется в нашей м бытии. Конечно, дело выглядит так, будто в наших повседневных заботах мы привязаны именно только к тому или иному конкретному сущего, будто потеряны в том или ином кругу сущего. Какой бы раскол той, однако, не казалась повседневность, она все же, пусть только в виде тени, еще содержит в себе сущее как единство"целого"Даже тогда, и именно тогда, когда мы еще не озабочены непосредственно вещами и самими собой, нас захватывает это"в целом", например, настоящей скуки. До нее еще далеко, когда нам просто кажется скучной эта книга или иной спектакль, и профессия или это безделье. Она врывается, кол и"берет давление"Глубокий сумм, бродит в безднах нашего бытия, словно глухой туман, смещает все вещи, людей и тебя самого вместе с ними в одну массу какого-то странного безразличия. Этим грустью приоткрывается сущее в циломті.. Цим сумом прочиняється суще в цілому.

Другую возможность такого приоткрывания таит радость от близости человеческого присутствия, а не просто личности - любимого человека

Подобное настроение, когда"все"становится каким-то особенным, дает нам - в свете этого настроения - ощутить себя посреди сущего в целом. Наше настроение не только приоткрывает нам, каждый раз по-своему, сущее в целом, но такое приоткрывания - в принципиальном отличии от того, что просто случается с нами, - является одновременно и фундаментальной событием нашего бытияашого буття.

То, что мы называем такими"ощущениями", не является ни мгновенным аккомпанементом нашей мыслительной и волевой деятельности, ни просто побуждением к такой, ни переживанием, случайно наплывает из тех, которые доказывать ться как-то преодолеватьось долати.

Впрочем, именно когда настроения ставят нас таким образом перед сущим в целом, они закрывают от нас. Ничто, которое ищется. Мы тем более не будем здесь высказывать мнение, будто акт отрицания совокупного сущего, как оно приоткрывается нам в настроениях, поставит нас перед. Ничто. Задать нас перед ним по-настоящему мог бы также только настроение, по самой сути совершенного в нем раскрытия обнаруживает. Нищщо.

Бывает в нашем бытии такая настроенность, которая способна приблизить его к самому. Ничто?

Это может происходить и действительно происходит - хотя достаточно редко, только мгновенно, - в фундаментальном настроении ужаса. Под"ужасом"мы понимаем здесь не ту слишком частую способность ужасаться, которая, собственно, родственного на с избытком робости. Ужас корне отличается от страха. Мы боимся всегда того или иного конкретного сущего, которое нам угрожает в том или ином определенном отношении. Страх перед чем-то так ож всегда касается каких-то определенных вещей. Поскольку опасению и страха присуща эта очерченность причины и предмета, робкий и пугливый прочно связаны вещами, среди которых находятся в попытке в спасаться от чего-то - от вот этого - они теряются и по остальным, то есть всего"теряют головуuot;втрачають голову".

По ужаса для такого смятения уже нет места. Чаще как раз наоборот, ужаса присущ какой-то оцепенении покой. Хотя ужас - это всегда ужас перед чем-то, но не перед этой вот конкретной вещью. Кошмар перед д чем-то - всегда ужас от чего-то, но не от этой вот определенной угрозы, неопределенность того, перед чем и от чего берет нас ужас, есть не просто недостаток определенности, а принципиальная невозможность определить, что и м не было. Она дает о себе знать в следующей общеизвестной формулрмулі.

В состоянии ужаса, говорим мы,"человеку делается жутко"Что"делает себя"жутким и которой"человек"? пьем в какой-то безразличия утопает, однако, не в смысле простого исчезновения, а вещи возвращаются к нам этим своим оседанием как таковым. Проседание сущего в целом наседает на нас ужаса, подавляет нас не с алишаеться ничего для опоры. Остается и зашморгуе нас - среди ускользания сущего - только это"ничто вислизання сущого - тільки це "ніщо".

Кошмаром приоткрывается. Ничто

В состоянии ужаса"земля уходит из-под ног"Точнее: ужас забирает у нас землю из-под ног, потому что заставляет ускользать сущее в целом. Отсюда и мы сами - вот эти существующие люди - с общим провалом сущего тоже ускользает мо сами от себя. Поэтому жутко делается в принципе не"тебе"и"мне", а"человек"Только наша чистая присутствие в поражении этого провала, когда ему уже не на что опереться, все еще тули йому вже немає на що опертися, все ще тут.

Ужас перебивает в нас способность речи. Поскольку сущее в целом ускользает и надвигается прямое. Ничто, перед его лицом умолкает всякое болтовня с ее"есть"То, что мы, охваченные"ужасом", часто пытаемся п нарушить пустую тишину ужаса любыми словами, лишь подчеркивает надвигающейся. Ничто. Что ужасом приоткрывается. Ничто, человек сам подтверждает сразу, как только ужас отступит. С ясностью понимания, держится н а свежести упоминаний, мы вынуждены признать: там, перед чем и по поводу чего нас охватил ужас, не было,"собственно", ничего. Так оно и есть: само. Ничто - как таковое - встал перед намНіщо - як таке - постало перед нами.

В фундаментальном настроении ужаса мы достигли того события в нашем бытии, благодаря которой открывается. Ничто и исходя из которого должен стоять вопрос о нем

Как обстоит дело с. Ничто?

Ответ на вопрос. Единственно важное для нашей ближайшей цели ответ можно считать уже полученной, как только мы позаботимся о том, чтобы вопрос о. Ничто действительно продолжало стоять перед нами. Что от н нас требуется, так это проследить за превращением человека на свою чистую присутствие, которое происходит с нами в настроении ужаса, и схватить. Ничто, открывается здесь, таким, каким оно дает о себе знать. Этому способствует требование категорически отклонять те характеристики. Ничто, которые сложились не учитывая его самогоого.

Ничто дает о себе знать в настроении ужаса - но не как сущее. Так же выступает оно и как предмет анализа. Ужас вовсе не способ постижения. Ничто. Однако именно благодаря ему и в нем. Ничто приоткрывается. Хотя вновь ву же не как оно предстает в чистом виде"рядом"с совокупностью сущего, жутко проседает. Следует сказать наоборот:. Ничто выступает за ужаса одновременно с совокупностью сущего. Что означает это"одновременно с"е "водночас із"?

По ужаса сущее в целом становится шатким. В каком смысле становится? миччю по сущего целом. Скорее,. Ничто приоткрывается, собственно, вместе с сущим и в сущем как в таком, уходящую в своей полнототі.

По ужаса вовсе не происходит уничтожение всего сущего самого по себе, однако нам точно так же нет никакой необходимости производить сначала отрицание сущего в целом, чтобы впервые получить. Ничто. Не говоря вж же о том, что ужаса как таковом чужая эксплицитная построение негативных высказываний, с подобным отрицанием, якобы имеющим синтезировать. Ничто, мы в любом случае опоздали бы. Мы уже к этому зуст рилися с. Ничто. Оно, мы сказали, выступает"одновременно"с ускользания сущего. Загалоущого загалом.

По ужаса происходит шараханья от чего-то, но это шараханья - не бегство, а оцепенении покой шараханья следует из. Ничто. Ничто не затягивает в себя, согласно своим существом отсылает от себя. Отправка от себя как к такое есть вместе с тем - за счет того, что оно заставляет сущее ускользать, - отсылка к сущему в целом, утопающий. Это отталкивание-отсылка к сущему, уходящую в целом, отовсюду теснит нас за ужаса, составляет сущность. Ничто: уничтожение. Оно не является ни уничтожением сущего, ни итогом какого-то возражения. Уничтожение никоим образом не позволяет и списать себя на счет уничтожения и отрицания. Ничто именно уничтожать нищить.

Уничтожение не случайно событие, а то отталкивающее отсылки к ускользающей сущего в целом, которое приоткрывает это сущее в его полной, до того скрытой странности, как нечто совершенно. Другое - в противовес. Ничто

В светлой ночи ужасающего. Ничто впервые происходит проще раскрытия сущего как такового: раскрывается, что оно есть сущее, а не. Ничто. Это"а не. Ничто", что выглядит во фразе необязательным приложением, - совсем м не объяснение задним числом, а выходное условие возможности произвольного раскрытия сущего вообще. Сущность. Ничто, уничтожает исходным образом, и заключается в этом: оно впервые ставит наше бытие перед сущим как жещим як таким.

Только на основе исходного явления. Ничто человеческое присутствие способно подойти к сущему и вникнуть в него. Поскольку наше присутствие по самой своей сути состоит в отношении к сущему, каким оно и не является и которым оно само является, как такое присутствие оно всегда происходит с. Ничто, ранее уже приоткрылосья.

Человеческая присутствие означает висунутисть в. Ничто

Выдвинутая в. Ничто, наше присутствие в любой момент всегда заранее уже выступает за пределы сущего в целом. Этот выход за пределы сущего мы называем трансценденцией. Не была бы наше присутствие в основе своего сущности такой, что трансцендуе, есть, как мы можем теперь сказать, если бы оно не было предварительно всегда уже выдвинутым в. Ничто, оно не могло бы возникнуть по сущего, а следовательно, и в отношении самого себбе.

Без исходной открытости. Ничто нет никакой самости и никакой свободы

Тем самым ответ на вопрос о. Ничто получена. Ничто - не предмет, ни вообще что-либо сущее. Оно не встречается ни само по себе, ни стороне от сущего вроде приложения к нему. Ничто является условием воз сти раскрытия сущего как такового для человеческого бытия. Ничто не составляет, собственно, даже антонима по сущего, а исходным образом принадлежит к самым его основ. В бытии сущего совершает свое уничтожение. Нищ. Ніщо.

Теперь, наконец, предоставим слово слишком долго сдерживаемое сомнения. Если наше присутствие способна входить в отношения с сущим, т.е. екзистенциюваты, только благодаря висунутости в. Ничто и если. Ничто первично в открывается только в настроении ужаса, не придется нам постоянно терять почву под ногами в этом ужасе, чтобы вообще экзистенцию-вать? редко? обигливистюю?

Но что означает, что первоначальный ужас бывает лишь в редких мгновениях? обе вполне утонуть в сущем. Чем больше мы в своих стратагемы возвращаемся к сущему, тем меньше даем ему ускользнуть как таковому; тем более отворачиваемся от. Ничто. Поэтому и тем вернее мы выгоняем себя на обыденную внешнюю поверхность нашего бытияття.

Впрочем, это наше постоянное, хотя и двусмысленное отвлечение от. Ничто до определенных пределов соответствует его собственному смысла. Оно,. Ничто, в своем уничтожении раз и отсылает нас к сущему. Ничто уничтожает неумолчно без того, что об мы знали об этом событии тем знанием, которым повседневно руководствуемсяся.

Что может навязчивей говорить о постоянной и повсеместной, хотя и закрытая, открытость. Ничто для нашего присутствия, чем отрицание? товхування и противопоставление, вроде какой-то изолирующей прокладки. Да и как может отрицание извлечь свое. Ни с самого себя, когда оно только и способно отрицать, когда ему уже заранее дано нечто, что пи длягае отрицанию? своей стороны, способно открыться только тогда, когда его источник, то есть уничтожение, в роли которого находится. Ничто, и, следовательно, само. Ничто выходит из своей сокровенности не ни возникает через отрицание, а отрицание коренится в. Нет, вытекающий из уничтожения. Ничто. Отрицание является лишь разновидностью поведения, уничтожает, т.е. такой, которая заранее уже опирается на уничтожение. Нищ нищення. Ніщо.

Тем самым названная выше тезис нами в основном доказана:. Ничто - источник отрицания, не наоборот. Если таким образом могущество рассудка надламуеться в области вопросов о. Ничто и о бытии, то решается и судьба господства"логики"внутри философии. Сама идея"логики"расплывается в водовороте первичнее запросарвиннішого запитування.

Сколь бы часто и разнообразно отрицание - высказанное или нет - не пронизывало собой любое мышление, оно ни в коем случае не является единственным полноправным свидетельством того открытости. Ничто, которая по существу принадлежит ить нашем бытию. Возражения по сути нельзя признавать ни единственным, ни даже главным родом поведения, уничтожает, в которой наше бытие сколихуеться уничтожением. Ничто. Бездоннише, чем простая уместность обдума ного отрицаниея,

Жесткость действия вопреки и разрезая острота презрения ответственно - мука несостоятельности и беспощадность запрета удручающе - горечь утраты

Эти возможности поведения, уничтожает, - силы, среди которых наше бытие несет, хотя и не преодолевает, свою заброшенность, - вовсе не разновидности простого отрицания. Это не мешает им, конечно, проявляться в. Нет и в за апереченни. Здесь отрицание с особенной ясностью выдает свою пустоту и размах. Сплошная просякнутисть нашего бытия поведением уничтожает, - свидетельство постоянной и, разумеется, затененной развернутости. Ничто, представляемой в своей первичности только ужасом. Но именно благодаря этой постоянно скрытой присутствии выходной ужас в нашем бытии преимущественно подавлено. Ужас - с нами. Вий только спит. Его сквозное дыханий ния веет в нашем бытии - всего в склонном"ужасаться"; незаметно - в деловитом с его"да-да","нет-нет"; раньше в потайном; наиболее предпочтительно в том, терпящего потрясения, и дерзновением людсь кому бытии. А последнее осуществляется только через то, что себя тратит, чтобы сохранить таким образом свою последнюю велиберегти таким чином свою останню велич.

Ужас, сопровождающий упорство, не требует никакого противопоставления себя ни радости, ни уютном самоудовлетворением мирным занятиям. Он заключается

По эту сторону подобных противопоставлений - в тайной союзе с окрыленности и в покорностью творческой тоски

Первичный ужас может проснуться в нашем бытии в любой момент. Для этого вовсе не нужно, чтобы его разбудила какая-то экстравагантная событие. Глубине его действия отвечает ничтожество возможных поводов д для негого.

Он постоянно готов ворваться к нам, и все же врывается, вырывая почву из-под наших ног, лишь очень редко

Висунутисть нашего бытия в. Ничто на почве потаенного ужаса делает человека заместителем. Ничто. Мы настолько конечных, что сами никак не можем собственным решением и собственной волей поставить себя перед лицом. Ничто. В. В такие бездны нашего бытия въедается эта ограниченность концом, что в настоящий и безусловной кинечности нашей свободе отказаноно.

Висунутисть нашего бытия в. Ничто на почве потаенного ужаса есть переступанием за сущее в целом: трансценденцией

Наше вопрошание о. Ничто призвано продемонстрировать нам метафизику саму по себе. Название"метафизика"идет от греческого. Этот удивительный титул был позднее истолкован как обозначение такого исследования, ко отре выходит trans -"за"сущее как так;за" суще як таке.

Метафизика - это вопрошание более сущее, за его пределы, так, что мы получаем после этого сущее для понимания как таковое и в целом

В вопросе о. Ничто такой выход за сущее в целом имеет место. Тем самым наш вопрос оказывается"метафизическим"Подобным вопросом мы дали в самом начале двойственную характеристику: каждый метафизический вопрос я охватывает прежде всего целое метафизики. В каждый метафизический вопрос, кроме того, каждый раз включается также и человеческое бытие, запросая, що запитує.

В каком смысле вопрос о. Ничто пронизывает и скрепляет собой совокупное целое метафизики?

О. Ничто метафизика издавна высказывается в одной известной - конечно, многозначной - тезисе: ex nihilo nihil fit, из. Ничто ничего не возникает. Хотя при рассмотрении этого тезиса. Ничто само по себе никогда, собственно, проблемой не становится, однако в свете того или иного взгляда на. Ничто здесь приобретает выявление соответствующее принципиальное и определяющее понимание сущего. Античная метафизика берет. Ничто в смысле не-сущего, т.е. неоформленного материала, который не может сам себе придать образу оформленного сущего, возникает, соответственно, тем или иным"видом"(эйдосом). Сущее здесь - образ, формирует сам себя, который как таковой предстает в ос яжний уверенности (подобию). Источник, правомерность и границы этого понимания бытия так же мало поддаются выяснению, как и само. Ничто. Христианская догматика в противовес этому отрицает истинность положения ex nihilo nihil fit, одновременно наделяя. Ничто новым значением в понимании полного отсутствия позабожественного сущего: ex nihilo fit - ens creatum. Ничто становится теперь антонимом к истинно сущего, к summu m ens, к. Богу как ens increatum. И снова эта интерпретация. Ничто отсылает к осноположного понимание сущего. Метафизическое понимание сущего располагается здесь, однако, в той же плоскости, что и вопрос о. Н и что. Вопрос о бытии и о. Ничто как одинаково выпускаются. При этом никого не смущает даже то затруднение, что если. Бог творит из ничего, то именно он должен находиться в определенном отношении к. Ничто. Вместе с тем если. Богзом із тим якщо. Бог є

Бог, то знать. Ничто он не может - постольку, поскольку"абсолют"исключает из себя любую"ничтожество"

Эта грубо набросанная историческая ретроспектива демонстрирует. Ничто как антоним собственно сущего, т.е. как его отрицание. Когда. Ничто становится неким образом проблемой, то происходит совсем не просто лишь уточнение ц этого контрастного соотношения, но впервые только и возникает собственно метафизическая постановка вопроса о бытии сущего. Ничто уже не остается неопределенной противоположностью сущего, а приоткрывает свою надлежащие во к бытию сущегого.

"Чистый бытия и чистое ничто суть поэтому одно и то же"Этот тезис. Гегеля вполне правомерна. Бытие и. Ничто взаемоналежать друг другу, однако не потому, что они - с позиций гегелевского понимания мышления - сбо игаються по своей неопределенностью и непосредственностью, а потому, что само бытие по своему естеству конечных и проявляется лишь в трансценденции выдвинутого в. Ничто человеческого бытияського буття.

Если вопрос о бытии как таковом, со своей стороны, - всеохватывающее вопрос метафизики, то и вопрос о. Ничто оказывается, что охватывает всю совокупность метафизики. Вопрос о. Ничто пронизывает собой все целое е етафизикы, однако еще и потому, что невольно ставит нас перед проблемой происхождения отрицания, то есть, собственно, перед решением вопроса о правомерности господства"логики"в метафизике метафізиці.

Старая тезис ex nihilo nihil fit приобретает в таком случае еще одного значения, попадает в самую суть проблемы бытия и оповещает: ex nihilo omne ens qua ens fit,. В. Ничто человеческого присутствия сущее в целом оп первого только и приходит к самому себе сообразно своей найвласнишою возможностью, т.е. конечным чино.

А в каком смысле вопрос о. Ничто, будучи метафизическим, вбирает в себя наше бытие, спрашивает? , определяемая ею, связано с вопросом о. Ничто, то этот вопрос должен делать его проблематичнымм.

Наше научное бытие приобретает своей простоты и заостренности благодаря тому, что подчеркнутым образом вступает в отношение к самому по себе сущего и только к нему. Науке хотелось бы. Ничто отбросить из жестом зовет ерхности. Теперь, однако, в вопросе о. Ничто оказывается, что это наше научное бытие возможно лишь в том случае, если оно предварительно уже выдвинуто в. Ничто. Оно понимает себя таким, каким оно есть, только тогда когда не уклоняется от. Ничто. Пресловутые трезвость и всесилие науки превращаются в насмешку, если она не принимает. Ничто всерьез. Только благодаря открытости. Ничто наука способна сделать сущее как таковое пред метом исследования. Только тогда наука екзистуе, отталкиваясь от метафизики, она способна снова и снова отстаивать свое сущностное задача, не в сборе и составлении знаний, а в размыкания, я ке каждый раз заново достигается, всего пространства истины природы и истористорії.

Только потому, что в основе человеческого бытия приоткрывается. Ничто, странность сущего, отчуждает, способна увлечь нас в полной мере. Только когда нас подавляет странность сущего, отчуждает, оно пробуждает в нас и вызывает удивление себя. Только на основе удивления - т.е. открытости. Ничто - возникает вопрос"Почему?" основы и обосновывать. Только благодаря нашей способности спросить и обосновывать для нашей экзистенции становится доступной судьба исследовательоступною доля дослідника.

Вопрос о. Ничто нас самих - тех, кто спрашивает, - ставит под вопрос. Оно - метафизическое

Человеческое бытие может входить в отношение к сущему только потому, что выдвинутое в. Ничто,. Выход за пределы сущего осуществляется в самой основе нашего бытия. Но такой выход и есть метафизикой в??собственном смысле слов ва. Тем самым допускается: метафизика принадлежит к"природе человека"Она не является ни разделом школьной философии, ни отраслью капризных интуиций. Метафизика есть основным событием в человеческом бытии. Она является и сам им человеческим бытием. Поскольку истина метафизики содержится в этой бездонной основе она характеризуется риском глубокой обманчивости, постоянно ее подстерегает. Поэтому к серьезности метафизики науке со всей ее строгостью еще очень далеко. Философию никогда нельзя измерять масштаб идеи наукна масштаб ідеї науки.

Если мы действительно прониклись развернутыми в нас вопросами о. Ничто, то метафизика просто продефилировала перед нами в своих внешних чертах. Вместе с тем мы и не"погрузились"в нее будто впервые. Мы и не мож жемо в нее погрузиться, потому что - так екзистуемо - всегда уже находимся в ней. Поскольку человек екзистуе, тем или иным образом осуществляется и ее философствования. Философия - то, что мы так называем, - является приведением в движение метафизики, в которой философия приходит к себе самой и к своим неотложных задач. А философия приходит в движение только благодаря своеобразному прыжке, в котором наша собственная экзистенция прис вячуеться сущностным возможностям человеческого бытия в целом. Для этого скачка решающим является: прежде, предоставление пространства для сущего в целом, затем - свободное отпуска себя в. Ничто, т.е. лишение в ид божков, которые у каждого есть и в которых каждый имеет привычку прятаться, наконец - допущение размаха этой безопирности, чтобы в своих взлетах она постоянно возвращалась к основному вопросу метафизики, самим. Ничто вынужденного: почему вообще есть сущее, а не, наоборот,. Ничто, навпаки,. Ніщо?

Широко известен как один из самых оригинальных и важных философов 20 века, оставаясь при этом одним из самых противоречивых. Его мышление способствовало развитию таких разнообразных областей как феноменология (Мерло-Понти), экзистенциализм (Сартр, Ортега и Гассет), герменевтика (Гадамер, Рикер), политическая теория (Арендт, Маркузе, Хабермас), психология (Босс, Бинсвангер, Ролло Мэй) и богословие (Бультман, Ранер, Тиллих). Он раскрыл основы неподдающихся явлений науке и описал, что такое метафизика. По Хайдеггеру она принимает иной облик в пространстве и времени.

Критическая составляющая мирового философа

Что такое метафизика по Хайдеггеру, и какова его оппозиция позитивизму и технологическому мировому господству? Они были поддержаны ведущими теоретиками постмодернизма (Деррида, Фуко и Лиотар). С другой стороны, его участие в нацистском движении вызвало бурные дебаты. Хотя он никогда не утверждал, что его философия связана с политикой, политические соображения затмили его философскую работу:

1. Главным интересом Хайдеггера была онтология или изучение бытия. В своем фундаментальном трактате «Бытие и время» он попытался получить доступ к бытию (сейну) посредством феноменологического анализа человеческого существования (дасейна) в отношении его временного и исторического характера.
2. После изменения своего мышления Хайдеггер сделал упор на язык как средство, с помощью которого можно раскрыть вопрос о бытии.
3. Он обратился к толкованию исторических текстов, в особенности из докократов, а также Канта, Гегеля, Ницше и Гельдерлина; к поэзии, архитектуре, технике и другим предметам.
4. Вместо того чтобы искать полного разъяснения смысла бытия, он пытался заняться неким мышлением в понятии о мметафизике. Хайдеггер подверг критике традицию западной философии, которую он считал нигилистической.
5. Он также подчеркнул нигилизм современной технологической культуры. Переходя к доократическому началу западной мысли, он хотел повторить ранний греческий опыт бытия, чтобы Запад мог отвернуться от тупика нигилизма и начать заново.

Его сочинения общеизвестно трудны. "Бытие и Время" остаются самой влиятельной работой.

Философия как феноменологическая онтология

Чтобы понять, что такое метафизика по Хайдеггеру до «Поворота», давайте сначала кратко рассмотрим его разработки с Эдмундом Гуссерлем. Как уже упоминалось, изучаемый ученый интересовался Гуссерлем с ранних студенческих лет в Фрайбургском университете, когда он читал «Логические исследования». Позже, когда Гуссерль принял кресло во Фрайбурге, Хайдеггер стал его помощником. Его долг перед Гуссерлем нельзя игнорировать. Мало того, что «Бытие и Время» посвящены Гуссерлю, Хайдеггер признает в нем, что без феноменологии Гуссерля его собственное исследование было бы невозможно. Как же тогда философия Хайдеггера связана с гуссерлианской программой феноменологии?

Под феноменологией сам Гуссерль всегда подразумевал науку о сознании и его объектах:

1. Это ядро смысла пронизывает развитие этой концепции как эйдетической, трансцендентальной или конструктивной во всех его работах.
2. Следуя картезианской традиции, он увидел основание и абсолютную отправную точку философии в этом предмете.
3. Процедура заключения в скобки имеет важное значение для «феноменологической редукции» Гуссерля - методологической процедуры, с помощью которой мы ведем себя от «естественного отношения», в котором мы участвуем в реальном мире и его делах, к «феноменологическому отношению», в котором Возможен анализ и раздельное описание содержания сознания.

Феноменологическое сокращение помогает нам освободиться от предрассудков и обеспечить чистоту нашего отрыва в качестве наблюдателей, чтобы мы могли столкнуться с «такими, как они есть в себе», независимо от каких-либо предпосылок. Целью феноменологии для Гуссерля является описательный, независимый анализ сознания, в котором составляются объекты как их корреляты.

Какое право имеет Гуссерль настаивать на том, что первоначальный способ встречи с существами, в котором они кажутся нам такими, какими они являются в самих себе, - это очищение встречи сознания феноменологическим сокращением и его объектами?

Возможно, из-за его почтения к Гуссерлю он не подвергает его прямой критике в своей фундаментальной работе. Тем не менее "Бытие и Время" сами по себе являются мощной критикой феномена Гуссерля. Но основные понятия метафизики Мартин Хайдеггер не меняет, несмотря на множество разных "способов", в которых мы существуем и сталкиваемся с вещами. Он анализирует структуры, составляющие вещи, не только в том виде, в каком они встречаются в обособленном, теоретическом отношении сознания, но также и в повседневной жизни как «утварь».

Проблема Гуссерля: устройство мира - феномен сознания?

В своем понятии метафизики Хайдеггер демонстрирует структуры, которые составляют особый тип существа, которым является человек. Он называет его «дасейном». Для Хайдеггера это не чистое сознание, в котором изначально образованы существа. Для него отправной точкой философии является не сознание, а Дасейн в его существе.

Центральной проблемой для Гуссерля является проблема конституции:

1. Как устроен мир, как феномен в нашем сознании? Хайдеггер продвигает проблему Гуссерля на один шаг вперед. Вместо того, чтобы спрашивать, как что-то должно быть дано в сознании, чтобы быть составленным, он спрашивает: «Каков способ существования того существа, в котором мир состоит?».
2. В письме Гуссерлю от 27 октября 1927 года он утверждает, что вопрос о существовании Dasein не может быть уклонен, поскольку проблема конституции затронута.
3. Dasein - это то существо, в котором состоит любое существо. Кроме того, вопрос о существовании Дасейна направляет его к проблеме бытия в целом.

Хайдеггер, хотя и не зависим от Гуссерля, находит в своей мысли вдохновение, ведущее его к теме, которая продолжает привлекать его внимание с ранних лет: вопрос о значении бытия.

Рождение новой направленности: бытие в этимологии Хайдеггера

Таким образом, феноменология получает у Хайдеггера новое значение. Он понимает это более широко и этимологически, чем Гуссерль, как «позволяющий тому, что показывает себя, видеть из себя, так же, как он показывает из себя».

Мысли Гуссерля	Трактовка Хайдеггера
Гуссерль применяет термин «феноменология» ко всей философии.	Для Хайдеггера метод онтологии - феноменология. «Феноменология, - говорит он, - это способ доступа к тому, что должно стать темой онтологии». Бытие должно быть схвачено с помощью феноменологического метода. Однако бытие всегда есть бытие существа, и, соответственно, оно становится доступным только косвенно через какую-то существующую сущность.
Гуссерль может перенять свой метод из одной из актуальных наук.	Хайдеггер предпочитает обозначать метод. Поскольку в «Бытии и времени» философия описывается как «онтология» и имеет в качестве своей темы направление.
Гуссерль считает, что нужно направить себя к сущности, но таким образом, чтобы ее существо было выведено.	Это Dasein, который Хайдеггер выбирает как особую сущность для доступа к существу. Следовательно, в качестве основного компонента своей феноменологии он принимает феноменологическую редукцию Гуссерля, но придает ей совершенно иной смысл.

Подводя итог: Хайдеггер в основном понятии метафизики не основывает свою философию на сознании, как Гуссерль. Для него феноменологическое или теоретическое отношение сознания, которое Гуссерль составляет ядро своей доктрины, является лишь одним из возможных способов более фундаментального, а именно бытия Дасейна. Хотя он согласен с Гуссерлем в том, что трансцендентальная конституция мира не может быть раскрыта натуралистическими или физическими объяснениями, по его мнению, для этого необходим не описательный анализ сознания, а анализ Дасейна.

Феноменология для него - неописательный, отстраненный анализ сознания. Это метод доступа к бытию. Чем занимается метафизика по Хайдеггеру, если это исходит от анализа Дасейна? Это феноменологическая онтология, которая разнится с интерпретацией предшественника.

Dasein и его временность

В повседневном немецком языке слово «Dasein» означает жизнь или существование. Существительные используются другими немецкими философами для обозначения существования какого-либо лица. Однако изучаемый ученый разбивает его на составляющие «да» и «сейн» и придает ему особое значение. Которое связано с ответом на вопрос о том, кто такой человек и чем занимается метафизика по Хайдеггеру.

Он связывает этот вопрос с вопросом бытия. Dasein - то, чем мы являемся сами, но отличается от всех других существ тем, что оно создает проблему своего собственного существа. Это выделяется тем, чтобы быть. Как Da-sein, это место, «Da» для раскрытия сущности «Sein»:

1. Фундаментальный анализ Хайдеггера Dasein от «Бытия и Времени» указывает на временность как изначальное значение бытия Dasein. Оно является по существу временным.
2. Его временный характер проистекает из трехсторонней онтологической структуры: существования, отбросов и падений, которыми описывается бытие Дасейна.

Существование означает, что Dasein является потенциальной возможностью существования. Проецирует Хайдеггер основные понятия метафизики, как феномен будущего. Тогда, как бросок, Дасейн всегда оказывается уже в определенной духовной и материальной, исторически обусловленной среде; в мире, в котором пространство возможностей всегда как-то ограничено:

1. Встреча с этими существами, «быть рядом» или «быть с ними», стала возможной для Dasein благодаря присутствию этих существ в этом мире. Это представляет изначальное явление настоящего.
2. Соответственно, Dasein не временен по той простой причине, что он существует «во времени», а потому, что само его существо коренится во временности: изначальном единстве будущего, прошлого и настоящего.
3. Временность нельзя отождествлять с обычными часами - просто находясь в один момент времени, в одно «сейчас» за другим, что для Мартина Хайдеггера метафизика является производным явлением.
4. Временность Дасейна также не имеет чисто количественного, однородного характера концепции времени, найденной в естествознании. Это феномен изначального времени, которое «темпорализует» себя в ходе существования Дасейна. Это движение по миру как пространству возможностей.

«Возвращение» к возможностям, которые были (в прошлом) в момент отбрасывания, и их проекция в решительном движении, «приближающемся» (в будущее) в момент существования, составляет подлинную временность.

Поиски смысла бытия

Что такое метафизика по Хайдеггеру, и каково значение мира? Он описывает свои мысли в академической формулировке:

1. Первая из них восходит к его учебе в средней школе, во время которой он прочитал книгу Франца Брентано "Многообразие смысла бытия в Аристотеле".
2. В 1907 году семнадцатилетний Хайдеггер спросил: "Если то, что есть, определяется множественными значениями, то каково его основное фундаментальное значение? Что значит быть?".
3. Вопрос о бытие, оставшийся без ответа в то время, становится ведущим вопросом о "Бытие и Времени" двадцать лет спустя.

Рассматривая долгую историю значения, приписываемого бытию, Хайдеггер в основах метафизики отмечает, что в философской традиции вообще предполагалось, что бытие является одновременно наиболее универсальным понятием. Неопределимым с точки зрения других понятий и самоочевидным. Это концепция, которая в основном принимается как должное. Тем не менее, изучаемый ученый утверждает, что, хотя мы, понимаем бытие, его значение все еще скрыто в темноте.

Поэтому нам нужно переформулировать вопрос о значении бытия и задаться проблемой метафизики. Хайдеггер и Кант в своих работах очень тесно идут мыслями, но разница лишь в том, что первый толкует жизнь как должное, но с двух сторон. Второй говорит о том, что существо не имеет внутреннего "Я" и внешнего "смысла жизни и предназначения".

В соответствии с методом философии, чем и занимается метафизика по М. Хайдеггеру, который он использует в своем фундаментальном трактате, прежде чем попытаться дать ответ на вопрос о бытие в целом, нужно ответить на вопрос о существовании особого вида сущности, которой является человек - Dasein.

Философия существования и смерти

Яркие феноменологические описания бытия Дасейна в мире, особенно повседневность и решительность в отношении смерти, привлекли многих читателей интересами, связанными с экзистенциальной философией, теологией и литературой.

Основные понятия, такие как временность, понимание, историчность, повторяемость и подлинное или недостоверное существование, были перенесены и более подробно исследованы в поздних работах Хайдеггера о преодолении метафизики. Тем не менее, с точки зрения поиска смысла бытия, "Бытие и Время" были неудачными и оставались незаконченными.

Как признал сам Хайдеггер в своем эссе «Письмо о гуманизме» (1946), третье подразделение его первой части, озаглавленное «Время и бытие», было отложено, «потому что мышление не отвечало адекватным высказываниям о повороте и не имело успеха с помощью языка метафизики». Вторая часть также осталась неписаной:

1. «Поворот», который происходит в 1930-х годах, является изменением в мышлении Хайдеггера.
2. Следствием «поворота» является не отказ от главного вопроса «Бытия и Времени».
3. Хайдеггер подчеркивает преемственность своей мысли в ходе изменений. Тем не менее, поскольку «все перевернуто», даже вопрос о значении Бытия переформулирован в более поздней работе.

Это становится вопросом открытости, то есть истины, бытия. Кроме того, поскольку открытость бытия относится к ситуации в истории, наиболее важным понятием в позднем Хайдеггере становится история бытия.

Кто ты внутри себя: для чего мы живем?

Для читателя, незнакомого с мыслью Хайдеггера, и «вопрос о значении бытия», и выражение «история бытия» звучат странно:

1. Во-первых, такой читатель может утверждать: когда о нем говорят, что-то не выражено, что мирское «бытие» могло бы правильно обозначить. Следовательно, слово «бытие» является бессмысленным термином, а метафизика по Мартину Хайдеггеру о поиске смысла бытия - это вообще недоразумение.
2. Во-вторых, читатель может также подумать, что существо изучаемого ученого, скорее всего, не имеет истории, чем существо Аристотеля, поэтому «история бытия» также является недоразумением.
3. Тем не менее задача его заключается именно в том, чтобы показать кратко основные понятия метафизики. Хайдеггер выводит осмысленную концепцию бытия: «Мы понимаем, что «есть», мы используем в разговоре, - утверждает он, - хотя мы не понимаем этого концептуально».

Поэтому изучаемый ученый спрашивает:

Можно ли тогда думать о существовании? Мы можем думать о существах: стол, мой стол, карандаш, которым я пишу, здание школы, сильный шторм в горах..., но быть?

«Онтологическое различие», различие между бытием (das Sein) и существами (das Seiende) является фундаментальным для Хайдеггера. В лекция о метафизике он говорит про забвения, обман и спутанность. Забвение того, что, по его словам, происходит в ходе западной философии, сводится к забвению этого различия.

Как избежать метафизики и скрыться от нее? Преодоление бытия

Если говорить кратко, метафизика по Хайдеггеру - это ошибка «западной философии». По его мнению, в ней происходит забвение бытия. Поэтому она является синонимом «традиции метафизики». Метафизика спрашивает о существе существ, но таким образом, что вопрос о существовании как таковом игнорируется. Само бытие уничтожено.

Таким образом, хайдеггеровскую «историю бытия» можно рассматривать как историю метафизики, которая является историей забвения бытия. (Довольно путано, но, если вникнуть, очень интересно.) Однако если взглянуть с другой стороны на то, что такое метафизика по М. Хайдеггеру, станет ясно следующее:

1. Это еще и способ мышления, который смотрит за пределы существ в их основу.
2. Каждая метафизика направлена ​​на абсолютное основание. А земля такой метафизики представляет себя бесспорно.
3. Например, у Декарта абсолютный фундамент достигается с помощью аргумента «Cogito».
4. Декартова метафизика характеризуется субъективностью, потому что она основана на самоуверенном субъекте.
5. Кроме того, метафизика - это не просто философия, которая ставит вопрос о существе существ. В нынешнем веке, когда происходит распад философии на конкретные науки, они все еще говорят о существовании того, что есть в целом.

В более широком смысле этого термина метафизика, таким образом, для Хайдеггера является любой дисциплиной, которая, явно или нет, дает ответ на вопрос о существе существ и об их основании. В средневековые времена такой дисциплиной была схоластическая философия, которая определяла существа как entia creatum (сотворенные вещи) и обеспечивала их почву в ens perfectissimum (совершенное существо).

Сегодня дисциплина такова: если говорить, что такое метафизика по Хайдеггеру, краткое содержание идеологии сводится к современности технологии, благодаря которой современный человек утверждает себя в мире, работая над собой в различных формах создания и формирования. Технология формирует и контролирует положение человека в современном мире. Он управляет существами и доминирует по-разному:

1. В отличие от овладения существами мышление мыслителей - это мышление бытия.
2. Хайдеггер считает, что древнегреческое мышление еще не является метафизикой.
3. Пресократические мыслители задают вопрос о существе существ, но таким образом, что само бытие раскрывается. Они воспринимают существо как представление (Anwesen) того, что присутствует (Anwesende).
4. Быть как представление означает пребывать в невидимости, раскрытии.

В своих более поздних работах философ заменяет смысл понятий синонимами путем их введения в метафизику. Хайдеггер описывает опыт работы с греческими словами phusis (доминирующее положение) и alêtheia (скрытность). Он пытается показать, что ранние греки не объективировали существ (они не пытались свести их к объекту для мыслящего субъекта), но они позволяли им быть такими, какими они были, как проявление себя, превращающееся в неприкрытие.

Они испытали феноменальность того, что присутствует, его лучезарную самоотдачу. Уход западной философской традиции из заботы о том, что присутствует в представлении из этого уникального опыта, который поразил греков, имел глубокие теоретические и практические последствия.

То, что есть, то, что присутствует, нескрытое, это «то, что появляется из себя, в явлении проявляет себя и в этих проявлениях самовыражения». Это «возникающее возникновение, раскрывающееся, которое задерживается».

От философии к политической теории

Хайдеггер никогда не утверждал, что его философия связана с политикой. Тем не менее есть определенные политические последствия его мысли. Он воспринимает метафизическую культуру Запада как преемственность. Он начинается с Платона и заканчивается современностью и господством науки и техники. Таким образом, в постмодернистской манере он подразумевает, что нацизм и атомная бомба, Освенцим и Хиросима были чем-то вроде «исполнения» традиции западной метафизики и пытается дистанцироваться от нее.

Он поворачивается к Пресократике, чтобы восстановить предметафизический способ мышления, который послужил бы отправной точкой для нового начала. Тем не менее его великое видение существенной истории Запада и западного нигилизма может быть поставлено под сомнение. Современность, развитие которой включает в себя не только технологическую, но и социальную революцию, которая освобождает людей от религиозных и этнических общин, от приходов и семейных связей, и которая утверждает материалистические ценности, может рассматриваться, как радикальный отход от более ранних классических и христианских традиций, вопреки аргументации Хайдеггера:

1. Христианство бросает вызов классическому миру, усваивая некоторые его аспекты, и, в свою очередь, подвергается сомнению современностью.
2. Современность переворачивает идеи и ценности традиционной (христианской и классической) культуры Запада и, как только она становится глобальной, приводит к размыванию не западных традиционных культур.
3. Под прикрытием огромной умозрительной глубины и богатого онтологического словаря, наполненного запутанной игрой слов (и то, и другое делает его труды чрезвычайно трудными для понимания), Хайдеггер выражает простое политическое видение.

Он революционный мыслитель, который отрицает традиционное философское разделение между теорией и практикой. Это особенно ясно, когда он смело заявляет в своем «Введении в метафизику», что:

Мы взяли на себя великую и длительную задачу разрушения мира, который состарился, и нужно строить его по-настоящему заново.

Он хочет перевернуть традиционную культуру Запада и построить ее заново на основе более ранних традиций во имя бытия. Как и другие мыслители современности, он придерживается евроцентрической точки зрения и рассматривает возрождение немецкого общества, как условие возрождения Европы (или Запада), а Европы, - как условие возрождения всего мира.

В конце концов, в известном интервью Der Spiegel он выражает разочарование своим проектом и говорит:

Философия не сможет привести к прямому изменению нынешнего состояния мира. Величие того, о чем нужно думать, слишком велико.

Как существо, которое он описывает, как «раскрывающее себя скрывающим», после раскрытия он удаляется; после разжигания революции оставляет все свои проблемы другим, стирает основные понятия метафизики. М. Хайдеггер говорит: «Только Бог все еще может спасти нас». Но Бог, на которого он теперь смотрит в отсутствие философской мысли, явно не христианин или представитель "какой-либо" современной религии..

(нем. Martin Heidegger , 26 сентября1889, Месскирх, Баден-Вюртемберг, Германская империя - 26 мая1976, Месскирх, Баден-Вюртемберг, Германия) - немецкий философ. Создал учение о Бытии как об основополагающей и неопределимой, но всем причастной стихии мироздания. Зов Бытия можно услышать на путях очищения личностного существования от обезличивающих иллюзий повседневности (ранний период) или на путях постижения сущности языка (поздний период). Известен также своеобразной поэтичностью своих текстов и использованием диалектного немецкого языка в серьёзных трудах.

Отношение Хайдеггера к метафизике с самого начала было противоречивым. С одной стороны, он понял всю серьезность критики традиционной метафизики и сам также предложил путь критического ее "преодоления". С´´другой стороны, он предвидел, что стремление критиков раз и навсегда разделаться с метафизикой окончится неудачей. Ибо в метафизике Хайдеггер видел непреодолимую судьбу европейской культуры. Если мы невнимательны к метафизике, ничего не делаем по отношению к ней, то она что-нибудь "делает" с нами. Что здесь имеет в виду Хайдеггер? "Метафизика, - поясняет он, - это вопрошание сверх сущего, за его пределы, так, что мы после этого получаем для понимания сущее как Таковое и в целом". В упомянутом Введении к тексту "Что такое метафизика?" (с характерным подзаголовком "Возвращение к основе метафизики") Хайдеггер напоминает о декартовском образе: если уподобить философию древу, то ее корни - это метафизика, ствол - физика, а ветви, растущие из ствола, - все другие науки. В чем суть и призвание метафизики? "Каким бы образом ни брались истолковывать сущее, или как дух в смысле спиритуализма, или как материю и силу в смысле материализма, или как становление и жизнь, или как представление, или как волю, или как субстанцию, или как субъект, или как энергию, или как вечное возвращение того же, всякий раз сущее является в свете бытия. Повсюду, когда метафизика представляет сущее, бытие уже высветилось. Бытие в некоей непотаенности (23)(dT¦6eia) пришло". Итак задача метафизики - высвечивать бытие в его непотаенности. Но как выполняет метафизика это свое призвание? Казалось бы, на след бытия метафизика напала еще со времени древних греков. Как уже отмечалось, Хайдеггер усиленно занимался греческой философией. В начале 20-х годов он читал лекции на тему "Феноменологическая интерпретация Аристотеля". В 1940 г. философ снова вернулся к этим темам; в 1958 г. увидели свет его разработки аристотелевской философии. От изучения Аристотеля Хайдеггер перешел к досократикам. Античную философию в целом Хайдеггер венил за постановку исконных и непреходящих тем философии - первоначала, логоса, бытия и ничто, единого и многого. "В греках он с самого начала находил истинных партнеров", - констатировал Г.-Г. Гадамер, справедливо отмечая, что в (немногих сохранившихся) изречениях Анаксимандра, Гераклита, Парменида Хайдеггер скорее всего вычитывал" свои собственные идеи 15. Этим оценкам Гадамера, выдающегося знатока античности, вполне можно довериться. Вместе с тем в философии XX в. высоко оценивается попытка Хайдеггера раскрыть греческие корни современного мышления. Даже судьбу современной техники он склонен возводить к греческим образцам "технического делания". Стимул к выдвижению на первый план онтологического вопроса, вопроса о бытии, Хайдеггер также находил в античной философии. Уже в лекциях об Аристотеле была четко заявлена бытийственная тематика: "Предмет философского вопроса - это человеческое Dasein, которое этим вопрошанием побуждено ответить на вопрос о характере своего бытия". Однако именно от греков, подчеркивает Хайдеггер, ведет свое происхождение та поистине злая судьба метафизики, которая в конечном счете и приводит к глубокому недовольству ею, к попыткам ее преодоления. Дело в том, что метафизика, "расследуя" сущее, "остается при сущем и не обращается к бытию как бытию... Метафизика думает, Поскольку она представляет всегда сущее как сущее, не о самом бытии. Философия не сосредоточена на своем основании". Вот почему, согласно Хайдеггеру, на протяжении всей истории метафизики от Анаксимандра до Ницше "истина бытия остается скрытой". То, что в метафизике именовалось бытием, на самом деле всегда было только сущим. Странная подмена бытия на сущее - не следствие халатности мышления и небрежности речи. "Забвение бытия" есть роковая судьба метафизики. Вот почему современное "преодоление" метафизики законно. "Мысль, попытка которой была сделана в "Бытии и времени" (1927), выходит на путь так понятого преодоления метафизики", - отмечает Хайдеггер19. (Этот мотив деструкции метафизики у Хайдеггера затем подхватили французские философы.) Но у Хайдеггера "преодоление" метафизики в конце концов оказывается ее новым утверждением (или ее де-конструкцией, как показали современные французские последователи Хайдеггера). Причина живучести метафизики проста: "Выход за пределы сущего совершается в самой основе нашего бытия. Но такой выход и есть метафизика в собственном смысле слова. Тем самым подразумевается: метафизика принадлежит к "природе человека". Она не есть ни раздел школьной философии, ни область прихотливых интуиции. Метафизика есть основное событие в человеческом бытии. Она и есть само человеческое бытие". Итак, вопрос о метафизике Хайдеггер не только переносит в плоскость темы бытия, но и почти отождествляет с нею.

Книга представляет собой сборник текстов виднейшего мыслителя XX века Мартина Хайдеггера в переводе отечественного философа В.В. Бибихина (третья глава «Основных понятий метафизики» переведена А.В. Ахутиным). Эти работы и формально, и содержательно объединяет единая рубрика - старое философское понятие «метафизика». Метафизика здесь не просто наука об основаниях и сущности сущего. Само событие постановки метафизического вопроса «Почему есть сущее, а не наоборот, Ничто?» происходит в центре сущего в целом, в самом человеческом бытии. В отличие от удивления как начала философии, о котором говорили Платон и Аристотель, Хайдеггер указывает на ужас, в котором является Ничто, «когда все сущее уходит из-под ног». Отсюда метафизика - это не раздел школьной философии, а то, что принадлежит к «природе человека».
Для студентов и всех интересующихся современной философией.

Что такое метафизика?
Что такое метафизика? Вопрос склоняет ожидать, что речь пойдет о метафизике. Мы поступим иначе. Разберем отдельный метафизический вопрос. Тем самым мы сумеем, если удастся, перенестись непосредственно в метафизику. Только так мы дадим ей реальную возможность представить саму себя.

Наш разговор начнем с развертывания определенного метафизического вопроса, перейдем потом к попытке разработать этот вопрос и закончим ответом на него.

Развертывание метафизического вопроса. Философия - с точки зрения здравого человеческого рассудка - есть, по Гегелю, «перевернутый мир». Своеобразие нашего подхода требует соответственно предварительной характеристики. Ее мы получаем из двоякого свойства всякого метафизического вопрошания.

СОДЕРЖАНИЕ
Вместо предисловия. В. Бибихин
Что такое метафизика?
Примечания
Введение к: «Что такое метафизика?»
Примечания
Послесловие к: «Что такое метафизика?»
Примечания
Основные понятия метафизики
Первая глава
Обходные пути к определению существа философии (метафизики) и необходимость увидеть метафизику в лицо
Вторая глава
Двусмысленность в существе философии (метафизики)
Третья глава
Оправдание характеристики предельных вопросов о мире, конечности, уединении как метафизики. Возникновение и исторические судьбы слова «метафизика»
Примечания
О существе основания
Предисловие к третьему изданию
I. Проблема основания
II. Трансценденция как область вопроса о существе основания
III. О существе основания
Примечания
Преодоление метафизики
Примечания
Поворот
Примечания.

Бесплатно скачать электронную книгу в удобном формате, смотреть и читать:
Скачать книгу Что такое метафизика, Хайдеггер М., 2013 - fileskachat.com, быстрое и бесплатное скачивание.

Скачать pdf
Ниже можно купить эту книгу по лучшей цене со скидкой с доставкой по всей России.